Кажется, что здесь до сих пор, несмотря на прошедшие 80 лет, жизнь как будто застыла. На улице — март в разгаре. А единственная улица вымершей деревеньки Асташево заметена сугробами и покрыта блестящим, как каток, льдом. Северо-восточное приграничье. Буквально в пяти километрах — российская территория. Калитки к опустевшим домам вмерзли в ледяные ловушки. Видно, что здесь давно никто не появлялся. И только величественный белоснежный мемориал, окруженный березово-липовой аллеей, что расположен в самом центре села, гулко стучит набатом прямо по сердцу: «Нельзя забыть!»
Фигура сельчанки на стеле с тремя колоколами... Мать нежно прижимает к себе малыша, пытаясь защитить его от сполохов огня. Но языки пламени беспощадны. Обреченная женщина как будто все еще бежит, стараясь спасти своего ребенка, подальше, в лес, который виднеется за околицей. Он так близок и так далек одновременно, ведь кольцо огня сжимается все плотнее…
Рядом с памятником — две огромные мемориальные плиты. Десятки фамилий. Сразу видно: погибали тут большими семьями, вместе с близкими и дальними родственниками. Например, одних Корниловых — более 20 человек. От 4 до 70 лет. Самая маленькая жительница деревни — Рая Гаврилова. Ей было всего два годика.
Рядом с памятником — две огромные мемориальные плиты. Десятки фамилий. Сразу видно: погибали тут большими семьями, вместе с близкими и дальними родственниками. Например, одних Корниловых — более 20 человек. От 4 до 70 лет. Самая маленькая жительница деревни — Рая Гаврилова. Ей было всего два годика.
— Асташевцы чуть-чуть не дождались Советской армии, — акцентирует внимание Светлана Владимировна. — Лиозно освободили через 11 дней после трагедии, 10 октября. Правда, потом фронт стоял в районе почти девять месяцев. Витебск, что всего в 40 километрах от райцентра, наша армия взяла только 26 июня. Как итог, в Лиозненском районе война унесла жизнь каждого второго…
Лиозненщину с полным правом можно считать наиболее пострадавшим районом в годы Великой Отечественной войны. На его территории размещался концлагерь, действовало гетто. У окраины горпоселка, на Адаменской горке, фашисты расстреляли свыше 1700 мирных жителей. А еще тут, на лиозненской земле, покоится прах 32 тысяч погибших защитников Отечества. Асташево — одна из 196 сожженных оккупантами деревень.
— С мирными жителями Асташево и соседних Запоженок фашисты столь жестоко расправились из-за того, что накануне партизаны из Колышанской пущи уничтожили у этой деревни мост, ведущий к автотрассе. Лесные мстители подорвали немецкие грузовики, нарушили движение, убили десять вражеских солдат и примерно стольких же взяли в плен, — рассказывает Светлана Солодкова. — Жители Асташево предчувствовали беду — перед наступлением советских войск фашисты зверствовали в округе особенно рьяно. Поэтому после уничтожения моста деревня в полном составе вместе с буренками и лошадьми по совету партизан перебралась в ближайший лес. Там и ночевали…
Лиозненщину с полным правом можно считать наиболее пострадавшим районом в годы Великой Отечественной войны. На его территории размещался концлагерь, действовало гетто. У окраины горпоселка, на Адаменской горке, фашисты расстреляли свыше 1700 мирных жителей. А еще тут, на лиозненской земле, покоится прах 32 тысяч погибших защитников Отечества. Асташево — одна из 196 сожженных оккупантами деревень.
— С мирными жителями Асташево и соседних Запоженок фашисты столь жестоко расправились из-за того, что накануне партизаны из Колышанской пущи уничтожили у этой деревни мост, ведущий к автотрассе. Лесные мстители подорвали немецкие грузовики, нарушили движение, убили десять вражеских солдат и примерно стольких же взяли в плен, — рассказывает Светлана Солодкова. — Жители Асташево предчувствовали беду — перед наступлением советских войск фашисты зверствовали в округе особенно рьяно. Поэтому после уничтожения моста деревня в полном составе вместе с буренками и лошадьми по совету партизан перебралась в ближайший лес. Там и ночевали…
Один из мужчин пытался бежать — его пристрелили прямо на берегу. Спаслась только женщина с малышом: окружавшие деревню фашисты встретили ее у кладбища. Она соврала, что у нее родственник служит в полиции — отпустили… Уцелевшие асташевцы (в основном дети и подростки) сидели в лесу еще целую неделю — до тех пор, пока в сожженную деревню не пришли красноармейцы. А потом в трех сундуках вместе с солдатами хоронили прах сгоревших родных… После этого Асташево еще долго называли деревней сирот…
— После освобождения отца забрали на фронт, — повествует дальше Василий Иванович. — А потом он вернулся в родное село. Так и прожил здесь всю жизнь. Вот в этом доме, прямо напротив братской могилы, где похоронены его мама и две сестры.
Нам повезло поговорить с единственной, пожалуй, оставшейся в живых свидетельницей тех страшных событий. Фруза Чумакова сейчас живет в Витебске.
— Я не знаю, сколько мне лет, — признается Фруза Васильевна. — Тогда же, после войны, всех записывали «на глазок». Думаю, в 1943-м мне было не больше двух-трех. Я почти ничего не помню, даже маму и погибших сестер. Одно врезалось в память очень остро: сижу на телеге у огромного пепелища. И там, в черном пепле, множество расчесок-гребешков… Люди копаются, ищут останки своих близких… Папа (на момент трагедии его, к счастью, в деревне не было — заставили куда-то гнать скот) нашел тогда маленький лоскуток от кофточки старшей сестры… Сгреб кучку пепла в ящик, чтобы похоронить… Я громко плакала на той холодной телеге среди пожарища, и ко мне подошел красноармеец. Взял на руки, успокаивал… Кстати, отец так больше никогда и не женился. Поднимал нас один. Меня, как только подросла, отдали в няньки…
— После освобождения отца забрали на фронт, — повествует дальше Василий Иванович. — А потом он вернулся в родное село. Так и прожил здесь всю жизнь. Вот в этом доме, прямо напротив братской могилы, где похоронены его мама и две сестры.
Нам повезло поговорить с единственной, пожалуй, оставшейся в живых свидетельницей тех страшных событий. Фруза Чумакова сейчас живет в Витебске.
— Я не знаю, сколько мне лет, — признается Фруза Васильевна. — Тогда же, после войны, всех записывали «на глазок». Думаю, в 1943-м мне было не больше двух-трех. Я почти ничего не помню, даже маму и погибших сестер. Одно врезалось в память очень остро: сижу на телеге у огромного пепелища. И там, в черном пепле, множество расчесок-гребешков… Люди копаются, ищут останки своих близких… Папа (на момент трагедии его, к счастью, в деревне не было — заставили куда-то гнать скот) нашел тогда маленький лоскуток от кофточки старшей сестры… Сгреб кучку пепла в ящик, чтобы похоронить… Я громко плакала на той холодной телеге среди пожарища, и ко мне подошел красноармеец. Взял на руки, успокаивал… Кстати, отец так больше никогда и не женился. Поднимал нас один. Меня, как только подросла, отдали в няньки…
Здесь, в Асташево, рассказывает сопровождающая нас научный сотрудник Лиозненского военно-исторического музея Светлана Солодкова, до войны насчитывалось 40 дворов и около 180 жителей. А 30 сентября 1943 года фашисты заживо сожгли 160 человек (в том числе 53 ребенка). Дома сначала разграбили, забрав все ценное: одежду, швейные машинки, продукты — а затем уничтожили огнем.
…Мы беседуем прямо у памятника. На пустынной улице вдруг показывается человек. Знакомимся. Василий Чумаков — уроженец этой деревушки. Нам повезло: наследник как раз приехал в родительский дом, чтобы навести порядок. Оказалось, что тут, на мемориале, захоронены останки его бабушки и двух теток.
— Вот их имена, — показывает мужчина. — Моему отцу чудом удалось спасти. К сожалению, Ивана Васильевича уже давно нет в живых, но я хорошо помню его рассказы про ту страшную трагедию.
…Сельчане уже неделю прятались в чаще. Закончились продукты. Днем, убедившись в безопасности, многие решались на время вернуться в дома — испечь хлеб, приготовить покушать, погреться. Так было и в то утро.
— Вот их имена, — показывает мужчина. — Моему отцу чудом удалось спасти. К сожалению, Ивана Васильевича уже давно нет в живых, но я хорошо помню его рассказы про ту страшную трагедию.
…Сельчане уже неделю прятались в чаще. Закончились продукты. Днем, убедившись в безопасности, многие решались на время вернуться в дома — испечь хлеб, приготовить покушать, погреться. Так было и в то утро.
Здесь похоронены родные и близкие Василия ЧУМАКОВА
Трагедия в Асташево — это боль всего района
После войны деревню Асташево отстроили заново — уцелевшие молодые сельчане попытались начать новую жизнь на малой родине. Рядом с братской могилой, где похоронены их бабушки, дедушки, родители, братья и сестры. Мемориал в память о погибших установили в 1983 году. К сожалению, деревне уже никогда не суждено было достичь такого расцвета, как в довоенные времена. Годы неумолимы. Потихоньку Асташево стало пустеть. Сейчас здесь на постоянной основе живут лишь пять человек, летом приезжают дачники — в основном послевоенные уроженцы села. И все они обязательно идут к мемориалу еще раз поклониться своим предкам…
Ближе к обеду семнадцатилетний Ваня тоже подался к деревне, чтобы встретить родных. Но не дошел. Увидел: село окружают немцы. Чувствовал, что беда близко, вот только сделать ничего не смог — вернулся к сестрам. А потом испуганная молодежь, притаившаяся в чаще, увидела зарево пожара и услышала выстрелы. Как оказалось, около 400 оккупантов согнали всех жителей села в бани и пуню, что стояли ближе к речке. Там и сожгли.
— Отец рассказывал: его мама с двумя сестрами отправились домой. А он и еще три сестры остались в лесу. В том числе маленькая Фруза, которую носили на руках.