У всех принявших участие в акции здесь в годы Великой Отечественной войны погибли родные. И каждый старожил, опуская саженец в лунку, вспоминал свою трагедию.

82-летняя Ольга Чаусская деревце ассоциирует со своей тетей Марией Григорьевной Ковалевой: «Такая же была молоденькая, тонкая. 20 лет всего отмерила судьба нашей Маше. Она и еще две девочки пытались убежать от фашистов, но их догнали пули. Потом тела изверги кинули в гумно, подожгли».

Из воспоминаний жительницы Малых Белевичей Александры Якушко: «В феврале 1943 года немцы выгнали сельчан из хат, после проверки документов выбрали 34 человека. По трое заводили в хлев и расстреливали. Я спаслась, потому что стояла последней в шестом ряду. Когда две мои землячки побежали, фрицы кинулись следом, а я рванула в хлев, легла среди убитых…»

Пенсионеры Василий и Галина Федосовы пришли к памятнику с сыном Андреем, невесткой Аленой и внуком Яном, приехавшими их навестить из Краснодара. И хотя рядом было столько помощников, 94-летний Василий Никифорович настоял на том, чтобы лично выкопать ямку для саженца:

— У меня тут шестеро родных душ полегли: дедушка Егор Кононович, его брат с женой, племянник с супругой и трехлетним ребенком. Сколько живу, столько щемит сердце…

— Папа и сам был на волосок от смерти, — подсказывают его сын и невестка. — Он с двоюродным братом Евгением Ковалевым убегал от карателей. Ему удалось, а 14-летнего Женю застрелили. И нет его фамилии на обелиске.

Наш долг — по возможности увековечить память о каждом из погибших

— Здесь погибла моя бабушка Зинаида Адамовна, — рассказывает уроженка Малых Белевичей 73-летняя Лариса Гутько. — Моей маме Анне Георгиевне предлагали эвакуироваться, но ее муж Петр Адамович — тогдашний председатель сельсовета — не смог оставить односельчан. Не попавший в армию по медицинским показаниям (волочил одну ногу, имел проблемы со зрением), он ушел в партизанский отряд, в 1942-м в одной из стычек с карателями был убит на территории сельсовета. Его останки до сих пор лежат где-то в лесу. И хотя у меня, родившейся после войны, другой отец и я никогда не видела маминого первого мужа, о нем, о своей бабушке рассказываю дочерям, внукам, среди которых — три девочки-тройняшки и мальчик. Они, как и мы, живут в Минске. Сюда, на мою малую родину, мы с супругом переехали, когда началась пандемия. Узнав о проекте «Парк памяти», захотели принять участие.

— О страшных злодеяниях, что творили оккупанты на этой земле, знаю от тещи, — включается в разговор супруг Ларисы Наумовны Святослав Викентьевич. — Анна Георгиевна прожила 100 лет, ушла два года назад, а я помню каждый ее рассказ. Например, как их с Петром дочка Клара, которой было три года, в самом начале войны радостная прибежала с улицы в хату: «Мамочка, там горлачики с неба падают!» Ребенок не понимал, что это враги с воздуха начали бомбить деревню... До войны тут было 73 двора, 69 немцы уничтожили. А с ними и мирных жителей, не успевших уйти в лес.

— Памятник мирным жителям, уничтоженным в Малых Белевичах, установили в 1990 году. На нем увековечены фамилии 36 наших земляков — расстрелянных, сож­женных заживо — не только из этого села, но и из соседней Новобелицы. В 2009-м его реконструировали. Но тогда вспомнили имена не всех, — подчеркивает председатель Семукачского сельсовета Тамара Укружская. — Погибших было больше. Наш долг — по возможности увековечить память о каждом из них. В Год исторической памяти заложили здесь парк в форме звезды, до этого посадили аллеи в честь мирных жителей и односельчан, не вернувшихся с фронта, в агрогородке Семукачи. Как напоминание потомкам о войне, как призыв хранить мир и никогда больше не допустить подобной трагедии.

Жительнице Семукачей Александре Ивчиной исполнилось 15, когда грянула война. А в 16 она стала партизанской связной:

— Османа Касаева впервые увидела в 1942-м. Он пришел к нам после тяжелого боя у деревни Большие Белевичи подлечить раненых бойцов. Красивый, высокий, статный, в черной бурке до пят. Стали расспрашивать партизан, кто он, откуда. Они и рассказали: карачаевец, родом из простой крестьянской семьи. Своего командира они характеризовали не только как мужественного лидера, беспощадного к врагу, но и как чуткого, позитивного человека, который всегда умеет поднять их боевой дух.

В его человечности Александра Михайловна убедилась лично. Когда в село вернулись немцы и отряд Касаева ушел в лес, она с подругами каждый день бежала на луг с едой якобы для пастухов, а на самом деле для партизан.

— Было страшно от осознания, что рискую жизнью как своей, так и близких. Фрицы казнили мирных жителей и за меньшие провинности. Один старик не дал забить корову — пустили ему пулю в сердце, — рассказывала сельчанка. — Но несмотря на опасность, мы все равно шли в лес. И партизаны нас благодарили, после очередного погрома фашистской комендатуры или склада отдавая часть провизии, вещи, обувь. Моему деду Касаев подарил белый кожух, очень теплый. Старику он так понравился, что тот наказал: как помру, в нем и похороните. Так мы и сделали, когда дедушка умер спустя два года после войны. А Осман Мусаевич, не пережив тяжелых ранений, раньше, в феврале 1944 года. Когда мы об этом узнали, плакали всем селом. Благодаря таким, как он, мы победили. Он был не только отличным командиром. Видели бы вы, как танцевал лезгинку — настоящий профессионал!

Связной в отряде Касаева, посмертно удостоенной звания Героя Советского Союза, была и уроженка Больших Белевичей Мария Барбарчик. Эту деревню тоже сожгли каратели в сентябре 1943-го — в огне уничтожено было 128 домов, 49 человек. В соседнем Михайловске из 37 хат уцелели только две, погибли двое местных, остальные успели укрыться в лесу. А в деревне Олень оккупанты расстреляли 47 мирных жителей…

После войны эти села возродились. И, по словам председателя сельсовета, они и впредь будут прирастать «Парками памяти» и именами на обелисках.