Проселочная дорога, деревья, и никаких намеков на то, что здесь была жизнь. Только сведущий человек укажет березовую аллею в глубине леса, что ведет к памятнику невинно убиенным в 1943-м мирным жителям. Он — все, что осталось от некогда уютной Малиновки. Полностью уничтоженная в годы военного лихолетья, в мирное время деревня пыталась возродиться, да не смогла. Аисты над этим местом больше не летали...
— В память о тех, кто в Великую Отечественную войну принял здесь мученическую смерть, в 1990-е годы мы со школьниками заложили березовую аллею. Взяли у отца одного из учеников коня, запрягли в повозку, погрузили несколько десятков саженцев и поехали за 13 километров в Малиновку, — вспоминает наставник Вишовской средней школы Владимир Чужавко. — Лето было засушливое, и чтобы деревца не погибли, каждый день целый месяц возили воду, поливали.
Березки, высаженные в два ряда, в шахматном порядке, прижились. Под их тихий шепот по тенистой аллее подходим к памятнику, что на месте, где каратели в колхозном амбаре живьем сожгли 71 человека, в том числе более 50 ребятишек.
— Цифра не окончательная. Это только малиновские старики, женщины, дети. Сколько на самом деле тут погибло, неизвестно, — подчеркивает Владимир Чужавко. — Когда в 1988 году я переехал из Гродненской области в Белыничский район, еще были живы свидетели тех страшных событий. Познакомился я с ними 16 февраля — в день уничтожения Малиновки. Так совпало — точной даты трагедии я не знал, но именно тогда меня сюда потянуло. Видимо, это был знак, что мне, историку, надо докопаться до истины. Жители Николаевки, от которой до Малиновки километра полтора, рассказали: когда в район нагрянули немцы, сельчане из соседних Рудни и Лебедянки спешно стали покидать дома. Бежали в Малиновку, надеясь найти спасение. А нашли смерть.
Березки, высаженные в два ряда, в шахматном порядке, прижились. Под их тихий шепот по тенистой аллее подходим к памятнику, что на месте, где каратели в колхозном амбаре живьем сожгли 71 человека, в том числе более 50 ребятишек.
— Цифра не окончательная. Это только малиновские старики, женщины, дети. Сколько на самом деле тут погибло, неизвестно, — подчеркивает Владимир Чужавко. — Когда в 1988 году я переехал из Гродненской области в Белыничский район, еще были живы свидетели тех страшных событий. Познакомился я с ними 16 февраля — в день уничтожения Малиновки. Так совпало — точной даты трагедии я не знал, но именно тогда меня сюда потянуло. Видимо, это был знак, что мне, историку, надо докопаться до истины. Жители Николаевки, от которой до Малиновки километра полтора, рассказали: когда в район нагрянули немцы, сельчане из соседних Рудни и Лебедянки спешно стали покидать дома. Бежали в Малиновку, надеясь найти спасение. А нашли смерть.
По словам Владимира Федоровича, когда он впервые увидел памятник (его установили в 1950-е годы, впоследствии не раз обновляли), первое, что бросилось в глаза, — напротив многих фамилий значилось: «Белов. Мальчик», «Белова. Девочка». Он решил: надо установить имена. Отыскал чудом спасшихся уроженцев Малиновки, которые помогли восполнить пробел.
Александра, Елизавета, Ирина, еще одна Ирина, две Веры, три Марии, София, Феоктинья, Феня, Фроня, Лидия, Любовь, Прасковья, два Ивана, Иосиф, Константин, Михаил, Петр, Трофим, Федор… Это не все Беловы. Всего — такое даже представить страшно — в одночасье Саша Белов, которому в 1943 году было 16 лет и которого Владимир Чужавко отыскал в Николаевке, в том же 1943-м потерял 30 родных душ. Вот как рассказывал об этом он сам:
Александра, Елизавета, Ирина, еще одна Ирина, две Веры, три Марии, София, Феоктинья, Феня, Фроня, Лидия, Любовь, Прасковья, два Ивана, Иосиф, Константин, Михаил, Петр, Трофим, Федор… Это не все Беловы. Всего — такое даже представить страшно — в одночасье Саша Белов, которому в 1943 году было 16 лет и которого Владимир Чужавко отыскал в Николаевке, в том же 1943-м потерял 30 родных душ. Вот как рассказывал об этом он сам:
— В нашем сельсовете 31 населенный пункт. Частично многие пострадали во время Великой Отечественной войны, но лишь Малиновку уничтожили полностью, — уточняет председатель Вишовского сельисполкома Дмитрий Карпиков. — В ней, основанной в 1920-м, на начало войны было 27 дворов, 168 жителей. Уцелели те, кто в день карательной операции находился за пределами села. И хотя его нет, мы не забудем, что произошло здесь 79 лет назад.
В текущем году ребята из Вишовской СШ сделали большой макет сожженной Малиновки. А с 1 сентября при школе начнет работу поисковый кружок «Родина». Дети будут ездить в полевые экспедиции, копать как можно глубже, чтобы в военной истории их родного края оставалось меньше белых пятен.
КСТАТИ
Об огненной деревне в этом году на своей страничке в соцсетях написала олимпийская чемпионка Динара Алимбекова: «Мой прадед прошел войну от Могилева до Варшавы, был ранен, госпитализирован. Его мать вместе с жителями деревни Малиновка Белыничского района была сожжена карательным отрядом. Малиновка погибла как Хатынь и многие другие белорусские деревни… Мирного неба над головой, и пусть все войны скорее закончатся».
В текущем году ребята из Вишовской СШ сделали большой макет сожженной Малиновки. А с 1 сентября при школе начнет работу поисковый кружок «Родина». Дети будут ездить в полевые экспедиции, копать как можно глубже, чтобы в военной истории их родного края оставалось меньше белых пятен.
КСТАТИ
Об огненной деревне в этом году на своей страничке в соцсетях написала олимпийская чемпионка Динара Алимбекова: «Мой прадед прошел войну от Могилева до Варшавы, был ранен, госпитализирован. Его мать вместе с жителями деревни Малиновка Белыничского района была сожжена карательным отрядом. Малиновка погибла как Хатынь и многие другие белорусские деревни… Мирного неба над головой, и пусть все войны скорее закончатся».
Заместитель председателя СПК «Колхоз «Родина» Михаил СКУСОВ: «Деревни давно нет, но народная тропа сюда не зарастает: на могиле невинно убиенных всегда лежат венки и живые цветы».
Местный житель Олег Благодов уверен: мы должны помнить прошлое
— Когда пришли немцы, дядя Федор приказал мне запрягать коня и бежать. Я хотел забрать родных и двоюродных братьев и сестер. Но, осознав, что в хате фашисты и никого не смогу спасти, прыгнул на Гнедого, поскакал в лес, что неподалеку от дома. Конь шел тяжело — проваливался в глубокий снег, в спину стреляли: пули сбивали ветки, но, к счастью, нас не задели. Сколько просидел в чаще, гадая, что с близкими, — не помню. Когда снова увидел Малиновку, сердце зашлось от боли: ни одной уцелевшей избы…
У Федора и Марии было шестеро детей, у Александра и Елизаветы, Трофима и Прасковьи, Иосифа и Анны Беловых — по семеро.
После случившегося Александр ушел на фронт пулеметчиком. После войны вернулся в родные края, но в Малиновке жить не смог: слишком тяжелые с ней были связаны воспоминания. Его, как и второй свидетельницы трагедии, Веры Рамневой, уже нет в живых. Но сохранились их рассказы:
«16 февраля 1943 года мы с мамой на рассвете пошли к своякам в Николаевку, а около полудня в хату вбежал сосед: «В Малиновке — немцы!» Укрывшись в лесу, мы наблюдали, как полыхает родная деревня. А на следующий день перед нашими глазами предстала жуткая картина: на пепелище женщины, стоя на коленях, руками разгребали золу. Одна вдруг, заголосив, упала лицом вниз: Мария Карповна Жадецкая откопала кусочек ткани от пальто ее сына Коли, — вспоминала Вера Рамнева. — Крики раздавались еще долго — то одни, то другие землячки опознавали близких…»
Самому крошечному ребенку, сгоревшему живьем, было пять недель от роду. Мама Анна Белова до последнего вздоха прижимала дочурку к груди. Вырваться из огненной ловушки не удалось никому: тех, кто пытался, изверги расстреливали из автоматов.
Орловы, Жадецкие, Ковалевы, Негатины, Прохоренко, Сологубовы, Шумские… Соседей из Малиновки жители Николаевки школьному историку Владимиру Чужавко называли поименно. А вот фамилий тех, кто из Рудни и Лебедянки, не знали.
За памятником, ставшим общим для невинно убиенных в Малиновке, — еще пять могил. Имен нет, лишь металлические кресты.
— Вероятнее всего, их и установили родственники погибших из Рудни, Лебедянки. Могилы большие, в них, очевидно, покоится не один человек, а целые семьи, — рассуждает заместитель председателя СПК «Колхоз «Родина» Михаил Скусов. — Сюда периодически привозят живые цветы люди на машинах с российскими номерами. А за общей могилой мы ухаживаем вместе со школой: обновляем памятник, штукатурим, обкашиваем траву. Как минимум трижды в год: 9 мая, 3 июля и в день трагедии — 16 февраля — приезжаем, чтобы возложить цветы и венки, вспомнить тех, кто не дожил до Победы, и еще раз напомнить молодому поколению, сколько бед натворила война. Чтобы ценили мирное небо над головой, все хорошее, что имеют, и никогда больше не позволили трагедии повториться.
У Федора и Марии было шестеро детей, у Александра и Елизаветы, Трофима и Прасковьи, Иосифа и Анны Беловых — по семеро.
После случившегося Александр ушел на фронт пулеметчиком. После войны вернулся в родные края, но в Малиновке жить не смог: слишком тяжелые с ней были связаны воспоминания. Его, как и второй свидетельницы трагедии, Веры Рамневой, уже нет в живых. Но сохранились их рассказы:
«16 февраля 1943 года мы с мамой на рассвете пошли к своякам в Николаевку, а около полудня в хату вбежал сосед: «В Малиновке — немцы!» Укрывшись в лесу, мы наблюдали, как полыхает родная деревня. А на следующий день перед нашими глазами предстала жуткая картина: на пепелище женщины, стоя на коленях, руками разгребали золу. Одна вдруг, заголосив, упала лицом вниз: Мария Карповна Жадецкая откопала кусочек ткани от пальто ее сына Коли, — вспоминала Вера Рамнева. — Крики раздавались еще долго — то одни, то другие землячки опознавали близких…»
Самому крошечному ребенку, сгоревшему живьем, было пять недель от роду. Мама Анна Белова до последнего вздоха прижимала дочурку к груди. Вырваться из огненной ловушки не удалось никому: тех, кто пытался, изверги расстреливали из автоматов.
Орловы, Жадецкие, Ковалевы, Негатины, Прохоренко, Сологубовы, Шумские… Соседей из Малиновки жители Николаевки школьному историку Владимиру Чужавко называли поименно. А вот фамилий тех, кто из Рудни и Лебедянки, не знали.
За памятником, ставшим общим для невинно убиенных в Малиновке, — еще пять могил. Имен нет, лишь металлические кресты.
— Вероятнее всего, их и установили родственники погибших из Рудни, Лебедянки. Могилы большие, в них, очевидно, покоится не один человек, а целые семьи, — рассуждает заместитель председателя СПК «Колхоз «Родина» Михаил Скусов. — Сюда периодически привозят живые цветы люди на машинах с российскими номерами. А за общей могилой мы ухаживаем вместе со школой: обновляем памятник, штукатурим, обкашиваем траву. Как минимум трижды в год: 9 мая, 3 июля и в день трагедии — 16 февраля — приезжаем, чтобы возложить цветы и венки, вспомнить тех, кто не дожил до Победы, и еще раз напомнить молодому поколению, сколько бед натворила война. Чтобы ценили мирное небо над головой, все хорошее, что имеют, и никогда больше не позволили трагедии повториться.