Бреньков, Головчин, Красное Болотце, Барсуки... Мест боли, где лютовали каратели, на карте района (по легенде, название Белыничи переводится как «Белые Ночи») немало. За время оккупации здесь были сожжены 76 деревень, из которых 11 — подчистую.
Вот что рассказывал о февральских событиях 1944-го в Барсуках местный сельчанин Забаренок:
— Я растапливал баньку, рядом младший братик Витя с друзьями гулял. Вдруг слышим… взрывы. Детвора кинулась на улицу. Там и полегла. Восьмилетнему брату осколками мины перебило руки. Ранило и 35-летнего соседа Савицкого. Потом фашисты их добили, по Вите выпустили 13 пуль — всю головушку раздробили. Посреди улицы застрелили моего дядю. Его семилетний сын Федя, увидев, что отец упал, кинулся к нему, обнял за шею. Следом подскочил гад полицай, выстрелил мальчонке в затылок.
В тот день от рук карателей погибли 12 сельчан. Очевидец трагедии выжил чудом: «Нас, оставшихся в живых, под дулом автомата погнали в хату, где жили полицаи. Поставили в ряд. Клацали затворами... А потом отпустили, забрав лишь Ивана Круглика и жену партизана Ольгу Свирейко... Позже я узнал, что Ивана зарезали в Баханях. Ольгу, носившую под сердцем дитя, зверски пытали, расстреляли возле Неропли».
— Я растапливал баньку, рядом младший братик Витя с друзьями гулял. Вдруг слышим… взрывы. Детвора кинулась на улицу. Там и полегла. Восьмилетнему брату осколками мины перебило руки. Ранило и 35-летнего соседа Савицкого. Потом фашисты их добили, по Вите выпустили 13 пуль — всю головушку раздробили. Посреди улицы застрелили моего дядю. Его семилетний сын Федя, увидев, что отец упал, кинулся к нему, обнял за шею. Следом подскочил гад полицай, выстрелил мальчонке в затылок.
В тот день от рук карателей погибли 12 сельчан. Очевидец трагедии выжил чудом: «Нас, оставшихся в живых, под дулом автомата погнали в хату, где жили полицаи. Поставили в ряд. Клацали затворами... А потом отпустили, забрав лишь Ивана Круглика и жену партизана Ольгу Свирейко... Позже я узнал, что Ивана зарезали в Баханях. Ольгу, носившую под сердцем дитя, зверски пытали, расстреляли возле Неропли».
В Большом Кудине знакомлюсь с пенсионеркой Лидией Зайцевой, в прошлом учительницей. Ее отец, Иван Шевченко, был подрывником 600-го партизанского отряда:
— В 17 лет он пускал под откос немецкие эшелоны, закладывал мины на шоссейных дорогах. Однажды, когда их группа, направляясь на задание, проходила мимо Большого Кудина, зашел повидаться с родными. Дома, кроме родителей, его ждали шестеро младших братьев и сестер. И тут нагрянули немцы. Мать успела спрятать Ваню на печи, поверх накидала ветоши, а на торчавшие с полатей ноги — он был больше двух метров ростом — нацепила глиняные горлачи.
— В 17 лет он пускал под откос немецкие эшелоны, закладывал мины на шоссейных дорогах. Однажды, когда их группа, направляясь на задание, проходила мимо Большого Кудина, зашел повидаться с родными. Дома, кроме родителей, его ждали шестеро младших братьев и сестер. И тут нагрянули немцы. Мать успела спрятать Ваню на печи, поверх накидала ветоши, а на торчавшие с полатей ноги — он был больше двух метров ростом — нацепила глиняные горлачи.
Памятник в честь погибших земляков — фронтовиков, подпольщиков, партизан в агрогородоке Головчине.
В урочище Неропля ранее — в сентябре 1941 года — фашисты уничтожили около 150 мужчин-евреев. Их матерей, жен, детей согнали в один квартал-лагерь в Белыничах.
«Утром 12 декабря 1941-го их построили в колонну и под предлогом переселения повели в урочище Мхи, — значится в акте от 4 декабря 1944 года за подписью председателя районной комиссии по установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников Захара Гапонова. — Заставляли раздеваться до белья, спускаться в заранее приготовленные ямы, ложиться лицом вниз. Когда ряд заполнялся, открывали по людям огонь из автоматов. Сверху укладывали следующих, и так пока не уничтожили всех».
Всех — это около 1200 человек. Массово истреблять мирное население нацисты начали с первых дней оккупации (6 июля 1941-го): стариков, женщин, детей независимо от национальности расстреливали, вешали, сжигали в «салотопках» и хатах, когда палили и грабили деревни...
«Утром 12 декабря 1941-го их построили в колонну и под предлогом переселения повели в урочище Мхи, — значится в акте от 4 декабря 1944 года за подписью председателя районной комиссии по установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников Захара Гапонова. — Заставляли раздеваться до белья, спускаться в заранее приготовленные ямы, ложиться лицом вниз. Когда ряд заполнялся, открывали по людям огонь из автоматов. Сверху укладывали следующих, и так пока не уничтожили всех».
Всех — это около 1200 человек. Массово истреблять мирное население нацисты начали с первых дней оккупации (6 июля 1941-го): стариков, женщин, детей независимо от национальности расстреливали, вешали, сжигали в «салотопках» и хатах, когда палили и грабили деревни...
От деревни Красное Болотце с населением около 60 человек, находившейся в полутора километрах от Белыничей, в ноябре 1943 года осталось лишь пепелище. Так отомстили изверги сельчанам за связь с партизанами. После войны деревня не возродилась. Как и Стефаново, сгоревшее дотла 23 декабря 1942-го.
В тот день оккупанты сожгли и Бреньков. Уроженец этой деревни, связной 600-го партизанского отряда Иван Усик, рассказывал:
В тот день оккупанты сожгли и Бреньков. Уроженец этой деревни, связной 600-го партизанского отряда Иван Усик, рассказывал:
Многие из деревень Белыничского района так и не были восстановлены.
«Когда пробрался домой из болота, где укрывался с женой, трехлетней дочкой и другими успевшими убежать односельчанами, в сарае у полыхающей избы увидел труп отца и старика, который пришел в Бреньков в гости к дочке... Кроме них, каратели загубили еще 22 человека».
Фото отца Лидии Зайцевой, других партизан, земляков-фронтовиков хранятся в музее средней школы агрогородка Головчин.
Сколько сельчан тут погибло в июне 1944-го, точно неизвестно. По одним данным, немцы сожгли 178 хат, уничтожили 201 человека. А в архивном документе от 29 июня 1944 года уцелевшие местные жители Кузьма Малашкевич, Афанасий Соболев, Анна Дракина и другие уверяют — убитых было больше 300.
— Отступая, немцы расправились не только с мирным населением нашей деревни, но и окрестных — Заболотье, Старое Село, Сурды, — уточняет учитель истории Головчинской СШ Андрей Супиталев. — Чтобы установить количество погибших, наш наставник, краевед Василий Гузов, объезжал эти села, общался с очевидцами тех событий. Тех людей и его самого давно нет в живых, но остались написанные им поименные списки невинно убиенных, воспоминания выживших. Об этом мы рассказываем детям, чтобы понимали — дороже мира нет ничего на свете.
Сколько сельчан тут погибло в июне 1944-го, точно неизвестно. По одним данным, немцы сожгли 178 хат, уничтожили 201 человека. А в архивном документе от 29 июня 1944 года уцелевшие местные жители Кузьма Малашкевич, Афанасий Соболев, Анна Дракина и другие уверяют — убитых было больше 300.
— Отступая, немцы расправились не только с мирным населением нашей деревни, но и окрестных — Заболотье, Старое Село, Сурды, — уточняет учитель истории Головчинской СШ Андрей Супиталев. — Чтобы установить количество погибших, наш наставник, краевед Василий Гузов, объезжал эти села, общался с очевидцами тех событий. Тех людей и его самого давно нет в живых, но остались написанные им поименные списки невинно убиенных, воспоминания выживших. Об этом мы рассказываем детям, чтобы понимали — дороже мира нет ничего на свете.
Пенсионерка Лидия Зайцева: «О войне я много слышала от моего отца, партизана-подрывника Ивана Шевченко, который освобождал Белыничский район».
Лютовали гестаповцы и в других селах. Из воспоминаний Т. Демьяненок: «Мы жили в поселке рядом с деревней Малый Кудин. В сентябре 1943-го кто-то донес полицаям и фрицам, что наша семья помогает партизанам. Убив моего отчима Рябцева, они подожгли нашу хату, нас с мамой отправили в Белыничи, в тюрьму. Когда я, 16-летняя, увидела багровую от крови солому на нарах, меня охватил ужас... Помню девушку, которую изверги регулярно водили на допросы, пытали. Когда она приходила в чувство, повторяла: «Ничего им не скажу, ничего от меня не добьются».
Педагога, комсомолку-подпольщицу Серафиму Морозевич, о которой рассказывает Демьянок, гестаповцы расстреляли в ноябре 1943 года.
Педагога, комсомолку-подпольщицу Серафиму Морозевич, о которой рассказывает Демьянок, гестаповцы расстреляли в ноябре 1943 года.
Маскировка сработала — Ивана фашисты не заметили. Но позднее за связь с народными мстителями упекли в тюрьму его отца — Романа Дмитриевича.
— Расстреляли бы, но ночью на немецкий гарнизон в Белыничах напали партизаны, освободили узников. Мне, родившейся после войны, отец говорил, что не знал, что спасает в том числе и жизнь собственного батьки, — вспоминает Лидия Ивановна. — А вот о судьбе моего родного дяди Михаила Ореховского, тоже воевавшего в составе 600-го партизанского отряда, мы долгие годы ничего не знали, хотя посылали запросы в архивы в Могилев, Минск, Москву. Умирая, мама сказала, мол, если есть жизнь на том свете, дам знать, где лежит мой брат Миша. Прошло немного времени, и в газете я увидела статью — учитель разыскивает родных Михаила Ореховского, похороненного в Березинском районе… С тех пор уже 35 лет регулярно навещаю могилу дяди, в честь которого назвала сына.
— Расстреляли бы, но ночью на немецкий гарнизон в Белыничах напали партизаны, освободили узников. Мне, родившейся после войны, отец говорил, что не знал, что спасает в том числе и жизнь собственного батьки, — вспоминает Лидия Ивановна. — А вот о судьбе моего родного дяди Михаила Ореховского, тоже воевавшего в составе 600-го партизанского отряда, мы долгие годы ничего не знали, хотя посылали запросы в архивы в Могилев, Минск, Москву. Умирая, мама сказала, мол, если есть жизнь на том свете, дам знать, где лежит мой брат Миша. Прошло немного времени, и в газете я увидела статью — учитель разыскивает родных Михаила Ореховского, похороненного в Березинском районе… С тех пор уже 35 лет регулярно навещаю могилу дяди, в честь которого назвала сына.
Учитель истории Головчинской СШ Андрей Супиталев: «В нашем музее есть экспозиция, посвященная геноциду белорусского народа во время Великой Отечественной войны».
— За время оккупации района погибло и было угнано в немецкое рабство 3313 земляков, — подытоживает старший инспектор отдела идеологической работы и по делам молодежи Белыничского райисполкома Александр Шут. — Мы активно ведем работу по увековечению памяти жертв геноцида, это наш святой долг перед предками, это поможет уберечь молодежь от беспамятства и от повторения трагедии, коснувшейся каждой белорусской семьи.