Деревеньки под названием Березовое Болото не существует уже много лет. На ее месте лишь металлический крест с табличкой, на которой выбиты имена мирных жителей, погибших во время Великой Отечественной от рук оккупантов. Но в Кличеве я познакомилась с Лилией Жовняк, у которой в Березовом Болоте жила родня. Фамилии ее деда и дяди тоже увековечены на кресте. Ее мама — Евдокия Пирожник — выжила чудом и до самой смерти носила в себе один из осколков немецкого снаряда.

60 процентов территории Кличевского района занято лесами. Много тут рек, озер и болот. В лесном краю и ютилась небольшая деревушка Березовое Болото: около 30 домов, чуть больше сотни жителей.

Дед и дяди Лидии Жовняк погибли в Березовом Болоте. — Ни колхоза, ни школы не было. Зато регулярно останавливались тут народные мстители — в войну Березовое Болото оказалось в партизанской зоне. В здешних лесах, например, дислоцировался отряд под командованием капитана госбезопасности Анатолия Шестакова. Мой дед по материнской линии — Степан Георгиевич Пирожник — стал у шестаковцев связным. Cлуживший десятником в леспромхозе, он знал в лесу каждую тропинку, не раз спасал жизни нашим, выводя их из окружения. Бабушка Агафья Даниловна с дочкой Евдокией, моей мамой, пекла для них хлеб, — уточняет Лилия Жовняк. — А еще мои предки прятали и лечили в своем доме раненых.

Досталось и людям на болоте: в село, что граничит с Кировским районом, однажды нагрянул отряд Дирлевангера — тот, что в июне 1942 года жестоко расправился с жителями деревни Борки и шести окрестных поселков.

У Степана Георгиевича и Агафьи Даниловны, помимо Евдокии, был еще сын Василий. В апреле 1943-го дети с односельчанами готовились к посевной. Запрягали лошадь, когда рядом с ними взорвался вражеский снаряд (зная, что деревня партизанская, фашисты обстреливали и бомбили ее регулярно). Вася погиб сразу. Его сестру сильно посекло осколками. От неминуемой смерти девушку спасло животное — падая, оно, раненое, прикрыло собой хозяйку.

— В тот момент их родители находились дома. Услышав крики, выбежали во двор, увидели убитого сына, окровавленную Евдокию — с пробитыми руками, ногами, животом, — рассказывает Лилия Жовняк. — Знали, что вот-вот появятся каратели, но уйти в лес с тяжелораненой дочерью не могли, остались в хате. Один из фашистов — он был русский — ворвавшись в избу и оценив обстановку, сказал, кивая на девушку: «Эта от ран помрет, а старая рядом с ней ляжет — материнское сердце столько горя не вынесет». Эту историю я знаю от мамы, которая, несмотря на прогнозы того изверга, выжила. А вот ее отцу Степану Георгиевичу фашисты не оставили никаких шансов: расстреляли прямо на пороге дома.

Мужа и сына Агафья Даниловна похоронила, дочь переправила в партизанский отряд, где ей обрабатывали и перевязывали раны. Девять их было на теле Евдокии, могла умереть от инфекции, но, к счастью, молодой организм справился.

В 1942-м в Березовом Болоте каратели сожгли немало хат, одна из них принадлежала семье Пирожник.

— Маме моей Евдокии в ту пору было 16 лет, и она под видом погорельца стала ходить по окрестным деревням, якобы собирая на пропитание. На самом деле добывала сведения для «лесных людей», — поясняет родившаяся уже после войны Лилия Михайловна.

Читаю пожелтевшую архивную справку: «Пирожник Евдокия Степановна с июня 1942 года по июль 1944 года была связной партизанского отряда, затем — 760-й бригады имени Березовского».

Лилия Михайловна высыпает из шкатулки на ладонь металлические осколки — «мамино наследство»:

Осколки из тела Евдокии извлекли в 1952-м, но один она носила до самой смерти. — Она говорила, что некоторые вышли из нее вместе с нарывами — раны сильно гноились. Те, что в ногах застряли, в 1952 году извлекли в Минске в больнице.

Несмотря на тяжелую долю, инвалидность II группы, Евдокия Степановна осталась жизнерадостным, активным, светлым человеком. Окончив курсы счетоводов, сельхозтехникум в Бобруйске, устроилась в Кличеве на работу в артель.

— Артель для инвалидов, где шили одежду, мастерили обувь, создал Василий Сыромолот, вернувшийся с фронта без рук. Мама пошла к нему кассиром. Там встретила свою любовь, — рассказывает Лилия Жовняк. — У них с моим отцом было много общего. Василий Шамаль в 1942-м примкнул к партизанскому отряду Игната Изоха, потом отправился на фронт. Был ранен: одна из пуль застряла в ноге. В госпитале в городе Глазов — в Удмуртии — доктора хотели ее ампутировать. Он не позволил, в 1944-м вернулся на родину в деревню Стоялово Кличевского района на костылях. Его назначили бригадиром полеводческой бригады, выделили лошадку. Справляться с такой работой ему было тяжко, он выучился на сапожника, пришел в артель.

Сапожником Василий Шамаль стал известным на всю округу. И сколько жил со своей женой, столько лично делал для Евдокии туфли и сапоги. В покупной обуви она, в 17 лет из-за травм ступней ставшая хромой, ходить не могла.

— Маме было за 70, когда у нее обнаружили грыжу. После операции она резко начала терять вес. Заподозрив онкологию, ее отправили на снимок брюшной полости. И вот приходит в палату хирург: «Никак не могу понять, что там у вас за пятно черное внутри». Мама ему: «Это, детка, фашист во мне сидит!» — вспоминает Лилия Михайловна. — Единственный из девяти осколков от фашистского снаряда решили не извлекать. С ним мама и ушла, а прожила она 84 года.

Пока Евдокия была жива, ездила в родное Березовое Болото, окончательно опустевшее в 1970-е со смертью последнего жителя, — на могилу предков. Теперь цветы у скромного креста оставляет Лилия Михайловна.

Каранкевич, Крисковец, Калиновский, Пирожник, Тарелко, Харлап... На табличке — 18 имен. Эти люди погибли от рук оккупантов в разное время — с 1941 по 1944 год. Но для земляков они живы, как живо и Березовое Болото — если и не наяву, то хотя бы в памяти.

Дед и дяди Лидии Жовняк погибли в Березовом Болоте.

Документ свидетельствует: Евдокия Пирожник (Шамаль) была партизанской связной.

Осколки из тела Евдокии извлекли в 1952-м, но один она носила до самой смерти.

У супругов Шамаль схожие судьбы: оба прошли войну, были ранены.