Только в Березовском районе с июня по ноябрь 1942 года расстреляли свыше 50 тысяч человек. Для сравнения: сейчас здесь проживают около 62 тысяч человек. Прокурор Березовского района Александр КРУТЬКО сразу перечисляет самые массовые места смерти: Бронная Гора, деревня Смолярка и картезианский монастырь. Если о первом слышали многие, то о последних двух известно не так много. Мы расскажем о них в хронологической последовательности, чтобы ничего не упустить.
– Расстрелы у стен монастыря происходили на протяжении всей войны, — отмечает Александр Крутько. — Подробностей, к сожалению, не сохранилось, но известно, что там погибли 4,5 тысячи мирных жителей. В 1965 году на кладбище по улице Пушкина установили обелиск в память о погибших. Кстати, убивали там не только немцы, поляки со своим концлагерем в 1930-х тоже постарались.
«К подготовленным заранее ямам подходили автомашины с советскими гражданами разных национальностей. Оттуда выходили немецко-фашистские захватчики в форме СС и СД, уводили под охраной по три человека, раздевали их наголо, загоняли по лестнице в яму, укладывали лицом вниз и расстреливали. Если кто-то не хотел раздеваться либо спускаться, их убивали прикладами и сбрасывали в яму» — так описываются те душераздирающие события в документах прокуратуры Березовского района.
«К подготовленным заранее ямам подходили автомашины с советскими гражданами разных национальностей. Оттуда выходили немецко-фашистские захватчики в форме СС и СД, уводили под охраной по три человека, раздевали их наголо, загоняли по лестнице в яму, укладывали лицом вниз и расстреливали. Если кто-то не хотел раздеваться либо спускаться, их убивали прикладами и сбрасывали в яму» — так описываются те душераздирающие события в документах прокуратуры Березовского района.
— Могил всего было 24, — рассказывает прокурор. — На их поверхности и местах сжигания находились дробные недогоревшие косточки. В одной могиле между монастырем и кладбищем трупы остались несожженными.
У деревни Смолярка происходил примерно тот же ад — другим словом не назовешь. Только тут фашисты рассказывали байки о том, что ямы для хранения картошки, а не для могил. На самом же деле абсолютно каждый понимал, что здесь будет. Осенью 1942-го в 600 метрах от деревни начали копать четыре огромных рва, которые потом заполнились телами 3 тысяч уничтоженных березовчан. Вот что об этом рассказал комиссии по учету ущерба и злодеяний, причиненных немецко-фашистскими захватчиками, очевидец всех этих зверств Иосиф Кутник:
«В октябре 1942 года ко мне в дом забежал десятник нашей улицы Станислав Олифер и сказал, чтобы к 5 часам дня я был с лопатой в центре города на шоссе. Когда пришел на указанное место, то там уже было человек 15—20 с лопатами. Вскоре подошел крытый брезентом грузовик, и мы поехали в направлении Бронной Горы. О том, что на Бронной Горе расстреливают, я уже слышал, поэтому сразу стукнула мысль, что везут именно туда копать новые ямы. Но, не проехав и третьей части пути, машина вдруг убавила скорость, свернула вправо и пошла в направлении Смолярки. Это и обрадовало, и обескуражило. Обрадовало, мол, хорошо, что не на проклятую Бронную Гору везут, но обескуражила мысль: видимо, и здесь будут готовить такое же кладбище. <…> Когда мы приехали, из машин начали выталкивать голых мужчин, женщин и детей. Были слышны выстрелы. Иногда прорывались душераздирающие крики и детский плач. Среди обреченных на смерть я узнал троих из Березы. Один из них был заведующим Березовской больницей по фамилии Фиалкин, второй — сын сапожника Померанец, а третьего фамилию запамятовал».
У деревни Смолярка происходил примерно тот же ад — другим словом не назовешь. Только тут фашисты рассказывали байки о том, что ямы для хранения картошки, а не для могил. На самом же деле абсолютно каждый понимал, что здесь будет. Осенью 1942-го в 600 метрах от деревни начали копать четыре огромных рва, которые потом заполнились телами 3 тысяч уничтоженных березовчан. Вот что об этом рассказал комиссии по учету ущерба и злодеяний, причиненных немецко-фашистскими захватчиками, очевидец всех этих зверств Иосиф Кутник:
«В октябре 1942 года ко мне в дом забежал десятник нашей улицы Станислав Олифер и сказал, чтобы к 5 часам дня я был с лопатой в центре города на шоссе. Когда пришел на указанное место, то там уже было человек 15—20 с лопатами. Вскоре подошел крытый брезентом грузовик, и мы поехали в направлении Бронной Горы. О том, что на Бронной Горе расстреливают, я уже слышал, поэтому сразу стукнула мысль, что везут именно туда копать новые ямы. Но, не проехав и третьей части пути, машина вдруг убавила скорость, свернула вправо и пошла в направлении Смолярки. Это и обрадовало, и обескуражило. Обрадовало, мол, хорошо, что не на проклятую Бронную Гору везут, но обескуражила мысль: видимо, и здесь будут готовить такое же кладбище. <…> Когда мы приехали, из машин начали выталкивать голых мужчин, женщин и детей. Были слышны выстрелы. Иногда прорывались душераздирающие крики и детский плач. Среди обреченных на смерть я узнал троих из Березы. Один из них был заведующим Березовской больницей по фамилии Фиалкин, второй — сын сапожника Померанец, а третьего фамилию запамятовал».
После освобождения Березовщины о той трагедии вспоминал и старик Андрей Левкович: «Когда яма доверху заполнялась трупами, немцы посыпали ее известью и песком, а затем приказывали нам зарывать полностью. Всякий раз, когда мы подходили к ямам, лопаты валились из рук, так как в большинстве приходилось зарывать не трупы, а живых еще людей. Часто сыплешь песок в яму, а он шевелится. Гитлеровцы, стоявшие тут же, замечая с нашей стороны в таких случаях замешательство, разражались бранью и пускали в ход приклады автоматов. Был я очевидцем попытки бегства двух мужчин. Но где там было убежать! И десять шагов не успели сделать смельчаки, как тут же были уложены из автоматов. При расстреле каждый раз присутствовало очень много гестаповцев».
Еще один свидетель — И. Гейц (имя, к сожалению, полностью неизвестно) — застал экипаж смерти, когда недалеко от дороги Минск — Варшава копали с женой картошку. В 600 метрах от их дома как раз и располагались могилы, так что каждый привоз трупов они наблюдали воочию. Вспоминает мужчина, как убивали и знакомых сельчан: «Немцами в декабре 1942 года убита семья Позняка Петра в количестве девяти человек. Из них было трое малых ребят. Всех зарыли в одну яму возле их дома. За что расстреляна семья, мне неизвестно. Сам Позняк с семьей проживали невдалеке от меня, в деревне Смолярка».
Иногда и супругов привлекали к копке ям. Семь дней напролет И. Гейц рыл могилы на станции Бронная Гора… От расстрела спасло чудо: обычно после таких принудительных работ гестаповцы убивали и тех, кто копал, но его, к счастью, отпустили домой.
Еще один свидетель — И. Гейц (имя, к сожалению, полностью неизвестно) — застал экипаж смерти, когда недалеко от дороги Минск — Варшава копали с женой картошку. В 600 метрах от их дома как раз и располагались могилы, так что каждый привоз трупов они наблюдали воочию. Вспоминает мужчина, как убивали и знакомых сельчан: «Немцами в декабре 1942 года убита семья Позняка Петра в количестве девяти человек. Из них было трое малых ребят. Всех зарыли в одну яму возле их дома. За что расстреляна семья, мне неизвестно. Сам Позняк с семьей проживали невдалеке от меня, в деревне Смолярка».
Иногда и супругов привлекали к копке ям. Семь дней напролет И. Гейц рыл могилы на станции Бронная Гора… От расстрела спасло чудо: обычно после таких принудительных работ гестаповцы убивали и тех, кто копал, но его, к счастью, отпустили домой.
Самые массовые и жестокие издевательства происходили на Бронной Горе. Уничтожали там и евреев, и вообще всех, кто лояльно относился к СССР. Полицейский Шидловский в своих показаниях рассказывал, что первым делом принялись за евреев. Из Березы их в битком набитых товарных вагонах перевозили на Бронную Гору. Стрелочник железнодорожной станции Новис хорошо знал немецкий язык и из разговоров фашистов понял, что в поездах не только живые, но и мертвые люди. По уже известной нам зверской схеме эсэсовцы должны были похоронить тела убитых. Для копки ям из соседних деревень они пригоняли по 600—800 сельчан в день. Как только все было готово, эшелоны прибывали снова — из Бреста, Дрогичина, Яново, Городца. Так цифра беспощадно расстрелянных людей достигла 50 тысяч.
Спустя два года, в марте 1944-го, немцы попытались скрыть свои преступления. Они привезли на Бронную Гору людей со всей Брестской области, чтобы те… (внимание!) раскапывали могилы и сжигали трупы. Этот кошмар длился на протяжении 15 суток. «Во время сжигания трупов по поселку ощущался невыносимый запах», — рассказывал житель Николаев. После окончания смертельного конвейера убили также и рабочих, а на поверхности могил немцы высадили молодые деревья.
Когда я разбирала эти материалы, у меня замирало сердце: невольно визуализирую картинку. Нашлась и знакомая мне фамилия, попыталась выяснить родство, да не удалось. В тексте специально привожу как можно больше слов свидетелей: никакой журналист не напишет о войне так хорошо, как это сделает ее очевидец.
Спустя два года, в марте 1944-го, немцы попытались скрыть свои преступления. Они привезли на Бронную Гору людей со всей Брестской области, чтобы те… (внимание!) раскапывали могилы и сжигали трупы. Этот кошмар длился на протяжении 15 суток. «Во время сжигания трупов по поселку ощущался невыносимый запах», — рассказывал житель Николаев. После окончания смертельного конвейера убили также и рабочих, а на поверхности могил немцы высадили молодые деревья.
Когда я разбирала эти материалы, у меня замирало сердце: невольно визуализирую картинку. Нашлась и знакомая мне фамилия, попыталась выяснить родство, да не удалось. В тексте специально привожу как можно больше слов свидетелей: никакой журналист не напишет о войне так хорошо, как это сделает ее очевидец.
Александр КРУТЬКО
План могил массовых расстрелов мирных жителей и зверски замученных немецкими оккупантами в урочище Бронная Гора
Архивная фотография главного свидетеля фашистских зверств Романа Новиса
Из воспоминаний стрелочника железнодорожной станции Р. С. Новиса:
«Для сжигания трупов немцами было разобрано 48 военных бараков. Помимо этого, они, видимо, также употребляли какую-то жидкость. Заключаю я это из того, что при наблюдении ночью был виден огонь синего цвета. Жгли беспрерывно, днем и ночью. Среди пригнанных 100 человек, которые производили раскопки [ям с] трупами, мною были опознаны два человека: первый — по фамилии Рача (имя и отчество мне неизвестно), из деревни Сегневичи Березовского района Брестской области, и второй — Михаляк Марцений (отчество не помню), работал в лесничестве Оранчицы Пружанского района».
«Для сжигания трупов немцами было разобрано 48 военных бараков. Помимо этого, они, видимо, также употребляли какую-то жидкость. Заключаю я это из того, что при наблюдении ночью был виден огонь синего цвета. Жгли беспрерывно, днем и ночью. Среди пригнанных 100 человек, которые производили раскопки [ям с] трупами, мною были опознаны два человека: первый — по фамилии Рача (имя и отчество мне неизвестно), из деревни Сегневичи Березовского района Брестской области, и второй — Михаляк Марцений (отчество не помню), работал в лесничестве Оранчицы Пружанского района».