Большое, как известно, видится на расстоянии. Большое горе — не исключение. Вот почему с каждым годом мы все отчетливее видим, насколько огромная беда захлестнула страну в годы последней мировой войны. Листая протоколы допросов и хроники судебных процессов, страницы свидетельств очевидцев и другие документы, приходишь в ужас от осознания масштаба страданий, выпавших на долю белорусского народа. Причем очень многие подробности тех страшных событий выясняются только сейчас, выуживаются из пыли архивов и людской памяти, подтверждаются результатами раскопок и скрупулезным расследованием Генеральной прокуратуры. Есть и особые обстоятельства, привлекающие к себе внимание в каждом массиве документов о геноциде. Сегодня осветим лишь некоторые из них, вошедшие в том сборника «Без срока давности. Беларусь. Гродненская область».
Первое, что обращает на себя внимание в отчетах нацистских карателей, — это явная рутинность процессов уничтожения людей.
Ощущение, будто читаешь деловую переписку каких-то мирных контор, погрязших в бюрократизме, а не айнзацгрупп и их командиров. Как обычно, следуют начальственные разносы и поощрения, служебные записки и доносы.
Вот некий гауптвахмистр жалуется в уездную жандармерию Гродно на своего нерадивого сослуживца:
«Чтобы предотвратить попытки к бегству, я счел своим долгом открыть огонь из автомата. То же сделали Фазинг и Ольшевский. Во время этой стрельбы нами было убито 90 евреев обоего пола… В начале операции я говорил Леману, что целесообразно, участвуя в заслоне, иметь оружие. Леман не реагировал на замечания и занял позицию без оружия. Это говорит о его незаинтересованности делом и грубой халатности. В общей сложности нами было расстреляно 132 еврея, их закопали в лесу…»
А вот начальник полиции безопасности и СД Германии негодует по поводу низких темпов убийств в Гродно и Лиде:
«Из сводки № 21 от 13 июля 1941 г.
В Гродно и Лиде в первые дни уничтожено всего лишь 96 евреев. Я отдал приказ активизировать ликвидацию евреев в этих городах».
А вот он же приводит пример «производственных успехов»:
«Из сводки № 32 от 24 июля 1941 г.
Откомандированная в Слоним часть команды совместно с полицией порядка провела крупную акцию, в ходе которой было арестовано около 2000 чел. за коммунистическую деятельность. Из них в тот же день расстреляно 1075 чел. Только одной командой в Слониме ликвидировано 84 чел».
Вот некий гауптвахмистр жалуется в уездную жандармерию Гродно на своего нерадивого сослуживца:
«Чтобы предотвратить попытки к бегству, я счел своим долгом открыть огонь из автомата. То же сделали Фазинг и Ольшевский. Во время этой стрельбы нами было убито 90 евреев обоего пола… В начале операции я говорил Леману, что целесообразно, участвуя в заслоне, иметь оружие. Леман не реагировал на замечания и занял позицию без оружия. Это говорит о его незаинтересованности делом и грубой халатности. В общей сложности нами было расстреляно 132 еврея, их закопали в лесу…»
А вот начальник полиции безопасности и СД Германии негодует по поводу низких темпов убийств в Гродно и Лиде:
«Из сводки № 21 от 13 июля 1941 г.
В Гродно и Лиде в первые дни уничтожено всего лишь 96 евреев. Я отдал приказ активизировать ликвидацию евреев в этих городах».
А вот он же приводит пример «производственных успехов»:
«Из сводки № 32 от 24 июля 1941 г.
Откомандированная в Слоним часть команды совместно с полицией порядка провела крупную акцию, в ходе которой было арестовано около 2000 чел. за коммунистическую деятельность. Из них в тот же день расстреляно 1075 чел. Только одной командой в Слониме ликвидировано 84 чел».
Подобных донесений, отчетов и рапортов — сотни. В них идет речь о десятках тысяч «ликвидированных» мирных граждан.
Скажем, вот унтершарфюрер СС 2‑го взвода 1‑й роты особого батальона войск СС Арльт дежурно рапортует об очередном обыденном деле, во время которого он со товарищи обыденно оборвал тысячи жизней:
«[…] 27.6.42 выехали почти всей командой на операцию в Барановичи. Результаты, как всегда, оказались отрицательными. В ходе этой акции мы очистили гетто в Слониме. В этот день около 4000 евреев были преданы земле […]»
Эдак мимоходом. Ехали в один город, попутно заскочили в другой, вскользь уничтожили четыре тысячи человек, коротко отчитались. Хорошо покушали и отправились на новое «мероприятие». Причем не все убийства совершались таким образом, чтобы просто механически уничтожить обреченных людей. В некоторых случаях им доставлялись и невыносимые моральные страдания. Например, при ликвидации гетто в городском поселке Вороново женщин старались убивать на глазах у их мужей, а детей — на виду у матерей. Палачи самостоятельно поступали сверх нормы той жестокости, которая от них требовалась.
«[…] 27.6.42 выехали почти всей командой на операцию в Барановичи. Результаты, как всегда, оказались отрицательными. В ходе этой акции мы очистили гетто в Слониме. В этот день около 4000 евреев были преданы земле […]»
Эдак мимоходом. Ехали в один город, попутно заскочили в другой, вскользь уничтожили четыре тысячи человек, коротко отчитались. Хорошо покушали и отправились на новое «мероприятие». Причем не все убийства совершались таким образом, чтобы просто механически уничтожить обреченных людей. В некоторых случаях им доставлялись и невыносимые моральные страдания. Например, при ликвидации гетто в городском поселке Вороново женщин старались убивать на глазах у их мужей, а детей — на виду у матерей. Палачи самостоятельно поступали сверх нормы той жестокости, которая от них требовалась.
Когда закончили стрелять, тяжелораненые продолжали стонать. Несколько немцев опустились в яму и расстреливали раненных в голову из пистолетов. Я притворился мертвым. От убитого сына мне все лицо залило кровью, и немцы подумали, что я убит…
Павочка Иван Иосифович, житель дер. Великая Воля Рудояворского с/совета».
Обличающие показания очевидцев доносятся до нас через толщу лет. Свидетель Пашкевич: «Немцы зверски замучили 16‑летнюю девушку Емельянович, которую били палками до тех пор, пока не убили до смерти». Свидетель Поншелях: «В деревне Сурвилишки убили 7 человек и ксендза Сурвилишского костела, которому изуродовали все его лицо». Свидетель Завадский: «Гражданина Холько немцы подвесили за ноги, потом бросили в костер, лицо его было все исковеркано»…
Павочка Иван Иосифович, житель дер. Великая Воля Рудояворского с/совета».
Обличающие показания очевидцев доносятся до нас через толщу лет. Свидетель Пашкевич: «Немцы зверски замучили 16‑летнюю девушку Емельянович, которую били палками до тех пор, пока не убили до смерти». Свидетель Поншелях: «В деревне Сурвилишки убили 7 человек и ксендза Сурвилишского костела, которому изуродовали все его лицо». Свидетель Завадский: «Гражданина Холько немцы подвесили за ноги, потом бросили в костер, лицо его было все исковеркано»…
В толстом сборнике документов подобных историй — десятки. Как и показаний людей, участвовавших в расследовании этих преступлений. Должно быть, они такого наслушались и насмотрелись, что явно стараются в донесениях сохранить бесстрастность, чтобы не дать волю эмоциям. Вот, например, что пишет в Гродненскую городскую комиссию ЧГК заместитель председателя Гродненского горисполкома А. А. Владыкин:
«Первыми в Наумовичском форте № 2 были расстреляны 7 военнопленных. Затем начались массовые расстрелы. Привозили утром по несколько машин и расстреливали до вечера. Один раз привезли 25 монашек из Новогрудка. Затем как-то расстреляли 25 заложников из жителей г. Гродно: профессоров, ксендзов, врачей. Расстреливали так: подводят к яме, выстреливают в затылок и человек падает в яму. Накладут один ряд, чем-то присыпят, кладут второй, и так, пока не наполнят яму. Затем слегка прикроют землей, так что зимой волки грызли трупы. Как-то женщины из д. Наумовка слышали голоса из-под земли…»
Повторюсь, каждый том сборника содержит множество аналогичных документов. Но даже одна книга позволяет понять, каким безмерным был масштаб нацистских злодеяний. Позже мы рассмотрим материалы, в которых задокументированы события в других областях Беларуси.
«Первыми в Наумовичском форте № 2 были расстреляны 7 военнопленных. Затем начались массовые расстрелы. Привозили утром по несколько машин и расстреливали до вечера. Один раз привезли 25 монашек из Новогрудка. Затем как-то расстреляли 25 заложников из жителей г. Гродно: профессоров, ксендзов, врачей. Расстреливали так: подводят к яме, выстреливают в затылок и человек падает в яму. Накладут один ряд, чем-то присыпят, кладут второй, и так, пока не наполнят яму. Затем слегка прикроют землей, так что зимой волки грызли трупы. Как-то женщины из д. Наумовка слышали голоса из-под земли…»
Повторюсь, каждый том сборника содержит множество аналогичных документов. Но даже одна книга позволяет понять, каким безмерным был масштаб нацистских злодеяний. Позже мы рассмотрим материалы, в которых задокументированы события в других областях Беларуси.
СПРАВКА «СБ. БЕЛАРУСЬ СЕГОДНЯ»
Серия «Без срока давности. Беларусь» вышла при поддержке Департамента по архивам и делопроизводству Министерства юстиции. В издании собраны материалы Национального архива Беларуси, Белорусского государственного архива кинофонофотодокументов, Центрального архива Комитета государственной безопасности, Государственного архива Российской Федерации. Немалую помощь оказали российский фонд «Историческая память» и Ассоциация историков Союзного государства. По сути, многотомное издание является союзной инициативой памяти и согласия.
Серия «Без срока давности. Беларусь» вышла при поддержке Департамента по архивам и делопроизводству Министерства юстиции. В издании собраны материалы Национального архива Беларуси, Белорусского государственного архива кинофонофотодокументов, Центрального архива Комитета государственной безопасности, Государственного архива Российской Федерации. Немалую помощь оказали российский фонд «Историческая память» и Ассоциация историков Союзного государства. По сути, многотомное издание является союзной инициативой памяти и согласия.
Сейчас на территории Гродненщины насчитывается более 200 только паспортизированных мест захоронений, где погребены мирные жители Гродненской области, убитые нацистскими палачами.
Впечатление, что исполнителям намеренно вкладывалась идея, будто массовые убийства — всего лишь работа, не очень приятная, но необходимая. Видимо, поэтому часто вместо казней и расстрелов в отчетах немецких официальных лиц на оккупированной территории фигурируют «мероприятия», «операции» или «акции».
Очевидно, что у организаторов этой махины смерти стояла цель придать массовым преступлениям характер будничной задачи, освободив палачей, согласно гитлеровским заветам, от таких «химер», как совесть и сострадание.
Первая пулеметная очередь прошла по головам лежащих, и был смертельно ранен мой сын Михаил, а мне пуля на левой руке оторвала средний палец, а безымянный и мизинец раздробила. Сын успел сказать «Папа, мне больно» и скончался…
Памятник воспитанникам Дятловского детского дома, расстрелянным оккупантами в годы войны
Немецкие солдаты ведут узников гетто к месту расстрела в районе Лососна. 1942 г.
Свидетельства выживших очевидцев тех событий изобилуют огромным количеством подробностей, что показывает, как тщательно в СССР расследовались нацистские преступления. В то же время детальность некоторых воспоминаний настолько шокирует, что не совсем понятно, как человеческая психика могла справляться, например, с вот такой памятью о войне:
«Одну половину населения нашей деревни повели в одну сторону, другую в другую. В первой группе из 156 человек находился и я со своей супругой Степанидой Петровной. Она несла на руках нашу дочь Нину трех лет, а я нес сына Михаила семи лет. Нас подвели к яме, из которой при строительстве моста через реку Щара брали песок. Тогда мы все поняли, что нас привели расстреливать, мы стали плакать и просить немцев. Женщины и дети целовали ноги немцам, но те не обращали внимания.
Указав на яму, немцы приказали спуститься в нее и ложиться друг на друга, когда все спустились и полегли, я оказался со своим сыном наверху, обняв его левой рукой.
«Одну половину населения нашей деревни повели в одну сторону, другую в другую. В первой группе из 156 человек находился и я со своей супругой Степанидой Петровной. Она несла на руках нашу дочь Нину трех лет, а я нес сына Михаила семи лет. Нас подвели к яме, из которой при строительстве моста через реку Щара брали песок. Тогда мы все поняли, что нас привели расстреливать, мы стали плакать и просить немцев. Женщины и дети целовали ноги немцам, но те не обращали внимания.
Указав на яму, немцы приказали спуститься в нее и ложиться друг на друга, когда все спустились и полегли, я оказался со своим сыном наверху, обняв его левой рукой.
У ворот гетто по ул. Замковой в Гродно. 1941 г.
Вскрытие могилы с погибшими советскими гражданами в окрестностях Слонима. 1944 г.