В Дрибинском районе за годы оккупации каратели уничтожили 3128 мирных жителей, 29 деревень. Так они мстили людям за помощь партизанам, за их борьбу за свою независимость. Корреспондент «Р» встретилась с теми, кто выжил в том аду, кто знает о зверствах фашистов от близких.
Километрах в 40 от Могилева — деревушка Жаковка, где всего три постоянных обитателя.
— Мне семь лет было, когда весной 1943-го сюда нагрянули немцы, — вспоминает Татьяна Суховарова, детство которой обожгла война. — Спасаясь, наша семья — родители, 13-летний брат Вася и 10-летний Коля — с односельчанами ушла в лес. Спрятаться не удалось: фашисты устроили облаву, вернули нас в Жаковку, сказав, что будет эвакуация. Эвакуировали не всех. В лесу расстреляли семью из соседней Сусловки с тремя детьми (люди говорят, что до сих пор, когда ходят по грибы, якобы слышат жалобный плач девочки, молящей о помощи). В нашей — Степана Якименко, сына Максима Сафонова, попытавшегося бежать... Нас под конвоем погнали в Чаусский район, в одной из деревень рассортировали: мужчин — в одно гумно, женщин с детьми — в другое. Ходили каратели вокруг, бряцали автоматами, гоготали: «Капут, капут». Натерпелись мы тогда страху, бабы всю ночь голосили — думали, живьем с ребятишками сожгут. Но наутро заставили идти дальше — на Шклов. По тем, кто спотыкался и падал, открывали огонь...
В Александрии Шкловского района маленькая Татьяна, как сама говорит, «ходила по старцам»:
— Попрошайничала. В этом селе выклянчу одну бульбину, за другой иду в соседние Сапроньки. Потом с мамой делюсь.
Помнит Татьяна Астаповна, какой жуткой по возвращении домой показалась ей родная Жаковка: вместо 45 изб лишь груда камней да пепелище.
— Мой отец, прошедший советско-финскую войну, был отменным скорняком и портным — мастерил шубы, кожухи. Их, как и другой скарб, перед приходом немцев в бочках закопал в землю. От тех бочек только пояса остались: все добро враги забрали. Восстановил он только швейную машинку, потому что спрятал в разных местах: «голову» — под печкой, станок — в лозняке. Так и выживали: он чинил одежду, мы с братьями собирали гнилую картошку, сушили листья липы, цветы клевера, перетирали в порошок, добавляли в тертую бульбу. Мама пекла из этой жижи лепешки, — делится пенсионерка.
Детство Татьяны Суховаровой из Жаковки опалено войной
В архивной справке Сусловского сельсовета значится: с сентября 1943-го по 23 июня 1944-го на его территории фашистами уничтожено 555 домов — в Жаковке, Заложье, Мокряди, Застенках, Будино и других деревнях: «В Будино расстреляли 50-летних Ефима Леднева и Ефима Козлова, 47-летнего Тимофея Зайцева, 56-летнего Даниила Щебетова, 43-летнего Степана Карнеченко и 15-летнего Володю Стрыкова».
«В сентябре 1943-го в лесу «Табалиха» каратели расстреляли всех мужчин нашего села: моего 35-летнего мужа Ивана, его ровесника Семена Таранова, отца и сына Колпаковых — Максима и Филиппа, Михаила Косенкова, семью Столяровых из трех человек, 19-летнего Петю Асобина и 17-летнего Колю Терешкова. Нас с детьми — человек 200 — погнали в соседнюю Сусловку, оттуда — на Могилев. По дороге издевались, били березовыми палками», — рассказывала о зверствах нацистов уцелевшая жительница Застенок Пелагея Громова.
Житель села Застенки Белые Антон Ивашкевич видел, как немцы в ноябре 1943 года убивали мирных жителей, 11 — в лесу, 32 — посреди села: «А в январе 1944-го пригнали к нам больных тифом сельчан из окрестных деревень, распределили по трем домам, входные двери подперли бревнами и подожгли».
В Застенках Белых оккупанты уничтожили 40 домов, в соседних селах Белое и Рябки — 120 и 85 соответственно.
Помнят старожилы Жаковки, как еще до принудительной эвакуации в небе над селом немцы сбили советский самолет:
— Рухнул он между Жаковкой и Лукотью. Воронка была такая — хата бы скрылась. Поскольку местность болотистая, спустя время технику засосало. А летчик выжил. Немцы его искали, но никто из местных не выдал, что раненого укрыл у себя сельчанин Яков Ковалев. Лечил, а когда тот окреп, переправил к партизанам.
— Мой дед Дмитрий Красницкий был связным партизанского отряда — передавал сведения, хлеб, что по ночам пекла моя мама, которой в ту пору было 15 лет, — уточняет могилевчанка Мария Петроченко, у которой в Жаковке остался отчий дом. — Она вспоминала, как после войны сельчанки, копавшие на поле бульбу, увидели самолет. Сделав несколько кругов над деревней, он снизился над хатой Ковалевых и что-то скинул вниз. В свертке оказались махорка, папиросы, несколько метров ткани, косынки и записка, в которой летчик благодарил за свое спасение. Тканью жена Якова поделилась, и моей маме кусок на юбку достался. Жаль, имя летчика стерлось из памяти, а спросить не у кого: ни Якова, ни его супруги, ни сыновей уже нет в живых.
— Отголоски войны не дают о ней забыть, — сын Марии Петроченко Сергей показывает найденные в окрестностях кирпич из разрушенной оккупантами хаты, датированный 1940-м, ржавые подковы немецких лошадей, каску красноармейца. — От бабушки знаю: когда 23 июня 1944-го Жаковку освободили, на окраине, у леса, местные нашли убитого красноармейца. По медальону установили личность: младший лейтенант Константин Иванович Бухатин, 1917 года рождения. Похоронили на сельском кладбище, позднее разыскали в России его родных, они приезжали на могилу. Теперь за ней ухаживает сельсовет — недавно поставили новую ограду. И мы поддерживаем порядок, приносим цветы.
Мария Петроченко: «В этом сарае прятался от фашистов мой раненый дед».
Сергей Петроченко: «Младший лейтенант Константин Бухатин погиб, освобождая Жаковку»
В Дрибинском районном музее есть экспозиция, посвященная геноциду белорусского народаСергей Петроченко: «Младший лейтенант Константин Бухатин погиб, освобождая Жаковку»
Из протокола допроса военнопленного немца — ефрейтора Гейнца Гинтце — от 10 ноября 1947-го: «Наша 321-я дивизионная группа дислоцировалась в деревне Кишицы Дрибинского района до 24 июня 1944 года, вела борьбу с партизанами, уничтожала объекты согласно приказам командования. Приказано было при отступлении материальные ценности и скот изымать, все, что вывезти невозможно, и сами населенные пункты — уничтожать. Лично участвовал в карательных мероприятиях: в Кишицах сожгли 100 домов, эвакуировали около 200 человек, село Белое спалили полностью, эвакуировали около тысячи сельчан, 20 больных тифом расстреляли прямо на кроватях».
Жительница Черневки Вера Карабанова в войну потеряла лучшую подругу: «Бебу Цыпленок, ее сестру Феню и их маму Лизу прятали у себя сельчане из Темного Леса. Когда изверги их нашли, один из них стал над ними издеваться. Елизавета нагнулась, зачерпнула горсть земли, швырнула ему в лицо. Семью убили. Ту, что их прятала, — тоже». Ее землячка Ципа Горина в войну потеряла четверых детей: ушла в соседнее село за едой, вернувшись, узнала о чудовищной трагедии — их расстреляли каратели. Убитая горем, кинулась к полицейскому Котову: «Стреляй и меня!» Жизнь еврейке спасла жена полицая — встала на ее защиту. Ципа ушла на фронт, после войны стала свидетелем на судебном процессе по делу палачей: Котова приговорили к 20 годам тюрьмы.
— Это материалы из архива могилевской инициативы «Уроки Холокоста», — уточняет директор Дрибинского районного историко-этнографического музея Жанна Климова. — В годы Великой Отечественной в гетто в Дрибине, Рясно и Черневке нацисты уничтожили более 2,5 тысячи евреев, а всего в районе — свыше 3 тысяч мирных жителей. В музее есть экспозиция «Без срока давности», где представлены акты чрезвычайных комиссий по расследованию геноцида, протоколы допроса свидетелей произошедшего. Расследования продолжаются: забыть такое мы не вправе.