Поселок Иваньков, что в Гомельском районе, возник, как и множество таких же, в начале прошлого века. В краеведческих справочниках история их рождения описывается коротко: «Основан переселенцами из соседних деревень». Затерянный в лесной глуши островок цивилизации, на котором больше 30 подворий, своя школа и почта, идет обычная мирная жизнь. Летом 1941-го она оборвалась. А еще через два года гитлеровские каратели сожгли Иваньков дотла.
С момента оккупации района захватчики наведывались сюда регулярно. Устраивали охоту на партизан, которых вместе с тем боялись как огня. А потому, как это бывало, выплескивали злобу на мирное население.
Местные жители закапывали добро, которое можно было спасти таким способом, и уходили прятаться в пожнях. Так здесь называли густые заросли на болотистой почве, начинавшиеся сразу за огородами. С собой уводили уцелевший скот, завязывая тряпками морды коровам, чтобы своим мычанием те не выдали пристанище. Там люди могли жить неделями, наведываясь в собственные дома украдкой, под покровом ночи.
Местные жители закапывали добро, которое можно было спасти таким способом, и уходили прятаться в пожнях. Так здесь называли густые заросли на болотистой почве, начинавшиеся сразу за огородами. С собой уводили уцелевший скот, завязывая тряпками морды коровам, чтобы своим мычанием те не выдали пристанище. Там люди могли жить неделями, наведываясь в собственные дома украдкой, под покровом ночи.
Многие подробности того страшного дня стали известны в ходе уголовного дела, возбужденного Генеральной прокуратурой по фактам геноцида белорусского народа.
— В составе следственной группы мы проводили осмотр места происшествия, — рассказывает заместитель прокурора Гомельского района Александр Шинкарев. — Установлены и опрошены несколько свидетелей, а из архива КГБ предоставлен документ, проливающий свет на обстоятельства трагедии в Иванькове.
Это протокол допроса, проведенного в феврале 1946-го. Следователь НКВД задает вопросы Якову Титовичу Старченко, который видел все своими глазами. От строк, записанных выцветшими чернилами на пожелтевшей бумаге, мороз по коже даже десятки лет спустя.
— В составе следственной группы мы проводили осмотр места происшествия, — рассказывает заместитель прокурора Гомельского района Александр Шинкарев. — Установлены и опрошены несколько свидетелей, а из архива КГБ предоставлен документ, проливающий свет на обстоятельства трагедии в Иванькове.
Это протокол допроса, проведенного в феврале 1946-го. Следователь НКВД задает вопросы Якову Титовичу Старченко, который видел все своими глазами. От строк, записанных выцветшими чернилами на пожелтевшей бумаге, мороз по коже даже десятки лет спустя.
У этого креста своя история. Он не могильный, а скорее мемориальный. Несмотря на предпринимавшиеся попытки раскопок, найти и перезахоронить останки не удалось. Точное место их нахождения неизвестно.
— Я всю жизнь прожила здесь, но о том, что случилось в Иванькове, в школе нам не говорили, — рассказывает Любовь Евгеньевна. — С детства точно помню: в поле, что рядом с деревней, стоял крест, который, по всей видимости, обозначал могилу. Со временем он сгнил, а восстанавливать его не стали.
Вопрос об увековечении памяти земляков пенсионерка подняла перед местными властями. Инициативу поддержали все. Отделом идеологии Гомельского райисполкома был направлен запрос в архив. В полученном ответе обстоятельства трагедии подтвердились. Что дало основания Тереничскому сельскому Совету для дальнейших действий.
Кореневское лесничество выделило материал — распиленный дуб. Житель деревни Рудня Телешовская Андрей Литвинов сделал сам крест. Предприятие «Белтрансгаз» оказало помощь в приобретении плитки для постамента. На местном хозяйстве УСП «СлавМол» сделали ограду в виде столбиков с цепью. Совместными усилиями в прошлом году знак памяти о жертвах нацистов в Иванькове был установлен.
— Знаете, после того как это случилось, на душе легче стало, — признается Любовь Ермолаева. — Это наша дань памяти. Я считаю, молодец наш Президент, что поднял эту тему и объявил Год исторической памяти. Низкий ему поклон. Ведь если мы забудем о тех ужасных событиях, то все пропадем, а этого допустить нельзя.
По периметру от креста растут четыре молоденькие липки, посаженные супругами Ермолаевыми. Пока еще хлипкие саженцы для надежности привязаны к колышкам. Пройдут годы, и деревца окрепнут, наберутся сил и станут бессменными часовыми на страже памяти.
— Я всю жизнь прожила здесь, но о том, что случилось в Иванькове, в школе нам не говорили, — рассказывает Любовь Евгеньевна. — С детства точно помню: в поле, что рядом с деревней, стоял крест, который, по всей видимости, обозначал могилу. Со временем он сгнил, а восстанавливать его не стали.
Вопрос об увековечении памяти земляков пенсионерка подняла перед местными властями. Инициативу поддержали все. Отделом идеологии Гомельского райисполкома был направлен запрос в архив. В полученном ответе обстоятельства трагедии подтвердились. Что дало основания Тереничскому сельскому Совету для дальнейших действий.
Кореневское лесничество выделило материал — распиленный дуб. Житель деревни Рудня Телешовская Андрей Литвинов сделал сам крест. Предприятие «Белтрансгаз» оказало помощь в приобретении плитки для постамента. На местном хозяйстве УСП «СлавМол» сделали ограду в виде столбиков с цепью. Совместными усилиями в прошлом году знак памяти о жертвах нацистов в Иванькове был установлен.
— Знаете, после того как это случилось, на душе легче стало, — признается Любовь Ермолаева. — Это наша дань памяти. Я считаю, молодец наш Президент, что поднял эту тему и объявил Год исторической памяти. Низкий ему поклон. Ведь если мы забудем о тех ужасных событиях, то все пропадем, а этого допустить нельзя.
По периметру от креста растут четыре молоденькие липки, посаженные супругами Ермолаевыми. Пока еще хлипкие саженцы для надежности привязаны к колышкам. Пройдут годы, и деревца окрепнут, наберутся сил и станут бессменными часовыми на страже памяти.
Среди немногих, кому удалось спастись, была Сынклета Никитична Кожемякина. В Иванькове сегодня живет Любовь Евгеньевна Ермолаева, ее внучка. Рассказы родственницы о пережитом ужасе запомнились навсегда:
— В тот день бабушка копала картошку. Рядом находился мой папа, которому на тот момент было два года. Когда нагрянули немцы, бабушка схватила его и понеслась к пожне. Бежавшие рядом женщины сказали ей оставить ребенка — вдвоем они не добегут и оба погибнут. Тогда бабушка положила сына под кучу веток и приказала лежать тихонько. Трудно представить, что она переживала в этот момент. Но другого выхода не было.
Преследовать сельчан по болоту оккупанты не рискнули. Некоторое время вслепую обстреливали заросли из автоматов. Затаившегося малыша, к счастью, также не нашли. А едва они убрались, Сынклета вернулась, забрала малютку и вновь убежала в пожни.
— Так они и спаслись, — завершая рассказ, Любовь Евгеньевна показывает на установленный напротив ее дома крест: — А кто не успел — все здесь.
— В тот день бабушка копала картошку. Рядом находился мой папа, которому на тот момент было два года. Когда нагрянули немцы, бабушка схватила его и понеслась к пожне. Бежавшие рядом женщины сказали ей оставить ребенка — вдвоем они не добегут и оба погибнут. Тогда бабушка положила сына под кучу веток и приказала лежать тихонько. Трудно представить, что она переживала в этот момент. Но другого выхода не было.
Преследовать сельчан по болоту оккупанты не рискнули. Некоторое время вслепую обстреливали заросли из автоматов. Затаившегося малыша, к счастью, также не нашли. А едва они убрались, Сынклета вернулась, забрала малютку и вновь убежала в пожни.
— Так они и спаслись, — завершая рассказ, Любовь Евгеньевна показывает на установленный напротив ее дома крест: — А кто не успел — все здесь.
…Утром в Иваньков из соседней деревни Задоровка прибежал мальчик по фамилии Воронов, рассказавший, что в поселок идут каратели. Спасти земляков пыталась и 17-летняя Надя Осадченко, побежавшая предупредить жителей близлежащего хутора. Вернувшись, девушка угодила в лапы карателей. Ее избили и изнасиловали, после чего растягивали, привязав веревками к березе. Полумертвую бросили к остальным сельчанам, которых ждала изуверская расправа.
Любовь Ермолаева благодарна Президенту за Год исторической памяти и считает, что без ее сохранения не стоит рассчитывать на хорошее будущее
Осенью 1943-го и без того безрадостная ситуация стала еще тяжелее. После Сталинграда и поражения в Курской битве разгром гитлеровской Германии был очевиден. Красная армия вела наступление. На оккупированных территориях нацисты зверствовали пуще прежнего. Покидая захваченные территории, они использовали тактику выжженной земли, проводя карательные операции одну за другой. Теперь уже без какого-либо формального повода. Большинство жителей населенных пунктов уничтожали различными способами. Остальных же гнали перед собой, используя в качестве живого щита, чтобы при отступлении таким образом защититься от налетов советской авиации.
Заселье, Галеевка, Веселое Поле, Алексеевка, Задоровка, Никольск, Грива — это неполный список окрестных деревень, которые в тот период были полностью или частично сожжены фашистами. 19 сентября настал черед Иванькова.
Заселье, Галеевка, Веселое Поле, Алексеевка, Задоровка, Никольск, Грива — это неполный список окрестных деревень, которые в тот период были полностью или частично сожжены фашистами. 19 сентября настал черед Иванькова.
В своих показаниях Старченко говорит, что большинство жителей фашисты расстреливали на месте. Как минимум пять человек загнали в одну из хат. После чего ее, как и остальные, подожгли. В огне погибла жена Якова Титовича, Екатерина. А его 82-летнего отца, Тита Григорьевича, застрелили. Среди убитых — 22-летняя Фекла Ковалева и ее 6-летний сын Павел, 15-летний Володя Москаленко и его сестра и многие другие.
По имеющимся свидетельствам, в числе жертв, кроме местных, были жители других деревень, которых пригнали гитлеровцы. Фамилии большинства неизвестны. Как, например, двух мальчиков-пастушков, очевидно сирот или беспризорников. Они ходили по деревням и за еду гоняли на выпас домашний скот сельчан.
Установлено, что всего в тот день в Иванькове уничтожено свыше 30 человек. Точное количество неизвестно. Ведь каратели учета не вели и свидетелей своих преступлений в живых не оставляли. Убивали всех, кто не смог скрыться.
По имеющимся свидетельствам, в числе жертв, кроме местных, были жители других деревень, которых пригнали гитлеровцы. Фамилии большинства неизвестны. Как, например, двух мальчиков-пастушков, очевидно сирот или беспризорников. Они ходили по деревням и за еду гоняли на выпас домашний скот сельчан.
Установлено, что всего в тот день в Иванькове уничтожено свыше 30 человек. Точное количество неизвестно. Ведь каратели учета не вели и свидетелей своих преступлений в живых не оставляли. Убивали всех, кто не смог скрыться.