Деревенька Николаево — тихое местечко на берегу Немана. Сегодня живописный уголок облюбовали столичные дачники. Приезжают сюда отдохнуть от городской суеты, порыбачить. Кстати, именно это село пять лет назад прогремело на всю страну археологической сенсацией: здесь со дна реки был поднят древний восьмиметровый челн, спущенный на воду полтысячелетия назад. Но даже повышенное внимание прессы не смогло изменить сезонный уклад в Николаево: оживая в дачный сезон, зимой деревушка замирает, прорезая морозное небо белесыми струйками дыма из нескольких домов, и ожидает летнего оживления. Совсем другим было село в довоенные годы. Здесь было 67 дворов и более 400 жителей, работала начальная школа. Трагедия сюда пришла в июне 1941 года вместе с немецкой оккупацией.
Машина, с легкостью перемалывавшая жизни мирных жителей Ивьевщины, заработала с первых дней нацистского нашествия. 30 июня, на второй день оккупации, нелюди расстреляли каждого десятого мужчину деревни Малые Князевцы. В августе в Юратишках каратели сожгли свыше 100 стариков, женщин и детей. В этом же месяце были уничтожены 220 евреев. Советских активистов, партийных работников и комсомольцев расстреливали вместе с семьями…
Благодаря усилиям неравнодушных людей и следователей сегодня открываются все новые и новые факты зверств фашистов. Достаточно сказать, что в «Книге Памяти» Ивьевского района за 2002-й значатся всего шесть сожженных деревень. Эта информация считалась актуальной вплоть до 2021 года, когда прокуратура Ивьевского района начала следственные действия по факту геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны. Сейчас в этом далеко не окончательном списке значатся 52 уничтоженные деревни.
Благодаря усилиям неравнодушных людей и следователей сегодня открываются все новые и новые факты зверств фашистов. Достаточно сказать, что в «Книге Памяти» Ивьевского района за 2002-й значатся всего шесть сожженных деревень. Эта информация считалась актуальной вплоть до 2021 года, когда прокуратура Ивьевского района начала следственные действия по факту геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны. Сейчас в этом далеко не окончательном списке значатся 52 уничтоженные деревни.
Рассказанная Анастасией Александровной история в своем роде уникальна. Уничтожение ее родной деревни произошло в самом начале войны, когда партизанское движение в Беларуси только зарождалось, а в лесах у Николаево уже действовали отряды народного сопротивления. Нацистами еще не было сформировано огромное количество карательных батальонов из перебежчиков, которые в основном и делали за оккупантов всю кровавую работу. Разбомбить и спалить дотла непокорную деревню с самолета — в первое время после оккупации фашисты так поступали нередко.
Анастасии Александровне Журомской, когда началась война, было 12 лет. Ее детство пришлось на самый драматичный период существования деревни за всю ее многовековую историю.
— Помню, как горела наша деревня, — на записи, сделанной школьником, женщина с трудом сдерживает эмоции. Разговаривает прерывисто, с паузами, будто пересказывает проходящий перед внутренним взором видеоряд. — Тогда немцы бомбили из самолетов. Осенью бомбили. Уже снопы в гумно уложили, а там снова пожар — и скотина остается на зиму голодной. Говорят, что немцы тут где-то проезжали, когда их подкараулили партизаны и расстреляли. Вот после этого они взялись нас бомбить. Три раза прилетали. Как сейчас помню, сначала в среду прилетели. Побомбили — и улетели. А потом через день в пятницу повторили. И уж повторили так, что все сгорело дотла, вся деревня. Остался только храм. Хотя фугасные бомбы и туда бросали. Окна все повылетали, а сама церковь не разрушилась.
— Помню, как горела наша деревня, — на записи, сделанной школьником, женщина с трудом сдерживает эмоции. Разговаривает прерывисто, с паузами, будто пересказывает проходящий перед внутренним взором видеоряд. — Тогда немцы бомбили из самолетов. Осенью бомбили. Уже снопы в гумно уложили, а там снова пожар — и скотина остается на зиму голодной. Говорят, что немцы тут где-то проезжали, когда их подкараулили партизаны и расстреляли. Вот после этого они взялись нас бомбить. Три раза прилетали. Как сейчас помню, сначала в среду прилетели. Побомбили — и улетели. А потом через день в пятницу повторили. И уж повторили так, что все сгорело дотла, вся деревня. Остался только храм. Хотя фугасные бомбы и туда бросали. Окна все повылетали, а сама церковь не разрушилась.
Анастасия Журомская.
Среди материалов уголовного дела о геноциде белорусского народа есть и события, произошедшие в тихом принеманском селе Николаево. До недавнего времени память об ужасах, которые в самом начале войны стерли с лица земли целую белорусскую деревню, хранилась только в сердцах местных жителей. Правда открылась недавно благодаря стараниям учителя истории и обществоведения Лелюкинской средней школы Андрея Волчка и его ученика, старшеклассника Павла Сущинского. Именно по материалам их исследований готовилась эта публикация. По крупицам они собирали свидетельства жителей Николаево как обитавших здесь в военное время, так и тех, кто только понаслышке знал о тех годах, восстанавливая историю происходивших здесь событий.
— После того как деревня сгорела, где стали жить люди? — спрашивают школьные исследователи.
— Да кто где… В основном по другим селам у родственников или искали пустующие хаты. Соседние деревни не трогали. После того как Николаево разбомбили, тут до 1947-го никто не жил. Стали строиться, когда мужики после войны поприходили.
— Да кто где… В основном по другим селам у родственников или искали пустующие хаты. Соседние деревни не трогали. После того как Николаево разбомбили, тут до 1947-го никто не жил. Стали строиться, когда мужики после войны поприходили.
Гул приближающихся бомбардировщиков предупреждал жителей о надвигающейся расправе. Именно благодаря этому люди не погибли. Однако их подвергли более изощренному испытанию: на пороге зимы женщины, старики и дети остались без крова над головой, без теплой одежды, а главное — без пропитания. Скотина, запасы урожая — все разбомбили немецкие асы.
Кстати, спешно отступая в 1944-м, в бессильной злобе фашисты возобновили практику уничтожения белорусских деревень с воздуха.
— Мы с Павлом решили встретиться со всеми жителями окрестных сел, которые застали довоенные и военные годы, записать их воспоминания и сохранить для истории, — говорит о случайном открытии Андрей Волчок. — И были поражены тем, что, оказывается, деревня Николаево в военное время была полностью сожжена. Об этом никто не знал. Местные жители хранили эту боль настолько глубоко в душе, что даже я, человек, который много лет занимается краеведением и изучением истории этого края, об этом ничего не знал. Видимо, люди тогда были более закаленными, не привыкшими сетовать на тяжелую судьбу. «Сгорела деревня — и сгорела. Таких много вокруг было, нам еще повезло живыми остаться», — наверное, как-то так считали жители разбомбленной деревни и постарались забыть пережитый ужас.
— Мы с Павлом решили встретиться со всеми жителями окрестных сел, которые застали довоенные и военные годы, записать их воспоминания и сохранить для истории, — говорит о случайном открытии Андрей Волчок. — И были поражены тем, что, оказывается, деревня Николаево в военное время была полностью сожжена. Об этом никто не знал. Местные жители хранили эту боль настолько глубоко в душе, что даже я, человек, который много лет занимается краеведением и изучением истории этого края, об этом ничего не знал. Видимо, люди тогда были более закаленными, не привыкшими сетовать на тяжелую судьбу. «Сгорела деревня — и сгорела. Таких много вокруг было, нам еще повезло живыми остаться», — наверное, как-то так считали жители разбомбленной деревни и постарались забыть пережитый ужас.
Андрей Волчок, учитель истории.
По последним данным, на территории Ивьевского района, где живет немногим более 20 тысяч человек, за три года оккупации фашисты и их пособники уничтожили свыше 5 тысяч человек, 4328 из них — мирные жители. Не исключено, что дальнейшее расследование уголовного дела о геноциде белорусского народа вскроет новые факты зверств карателей.