На краю зеленого луга в Белыничском районе, где когда-то располагалась деревня Стефаново, шелестит березовая роща. В ней вместо добротных домов — безмолвные валуны с фамилиями. Абакунчики, Воропаевы, Лонские, Лыськовы, Цимбаревичи... Каратели расстреляли, сожгли их в 1942 году, загубив в общей сложности около 100 мирных жителей. Раскиданные на земле камни — символ безграничной скорби по погибшим матерям, детям, старикам.

К зиме 1942-го в Белыничском районе дислоцировались три отряда: 113-й под командованием старшего лейтенанта Константина Белоусова, 121-й, руководил которым Михаил Абрамов, и 600-й, возглавляемый Николаем Аверьяновым. Стефановцы — село было оплотом партизанского движения — снабжали народных мстителей едой, одеждой, сведениями. После очередной диверсии, в ходе которой «лесные люди» уничтожили немецкие управы, озверевшие эсэсовцы отыгрались на мирных жителях. Об этом свидетельствует памятная табличка при входе в мемориальный комлекс.

— Его установили в 1971 году. Стефаново, которое называют родной сестрой Хатыни, — единственная из девяти сожженных немцами на территории нашего сельсовета деревень, которая не возродилась из пепла. Некому было ее восстанавливать, — констатирует председатель Лебедянковского сельисполкома Ольга Мордачева. — Уцелел лишь один сельчанин — Роман Горбачевский, да и он остался инвалидом.

В Стефаново у каждого из нас жили родные, друзья, и утром мы пошли в деревню. В воздухе стоял запах паленого мяса, дымились остатки домов... Тела были на пепелище, на огородах. Похоронили их в общей могиле на кладбище. Но опознать мало кого смогли — настолько сильно они были повреждены».

Подругу Галю Горбачевскую Ольга опознала по брошке. Девушки обменялись украшениями еще до войны. Кусочек брошки и юбка, которую Галя так любила, — все, что от нее осталось...

Из воспоминаний Романа Николаевича:

«22 декабря 1942-го стояло тихое морозное утро, но на душе у нас было неспокойно. Накануне каратели из батальона Дирлевангера расправились с жителями деревни Снытки — оттуда плыли ядовитые клубы дыма... Вскоре на улице раздался треск мотоциклов, гул машин, Стефаново оцепили вооруженные каратели — человек 70. Мне и соседу Игнату Лонскому приказали запрячь лошадей. На подводы полицаи погрузили награбленное у селян зерно, убитых корову и кур с подворья Абакунчиков. Под присмотром немцев мы доставили провизию в село Прихабы, разгрузили. После обеда, подъезжая к родному селу, услышали выстрелы. Не ведая, что творится дома, стали подгонять лошадей».

Не знали, что торопятся прямиком в ад. В Стефаново Горбачевского и Лонского загнали в крайнюю избу, где жил родственник Романа Николаевича Станислав Горбачевский.

«Мне в спину ударила автоматная очередь. Прошив левую ключицу, пули вышли наружу. Игнат Лонский был пониже меня ростом, стоял впереди, ему пули пробили голову».

— Деревни нет, но память жива, наши педагоги и ученики ухаживают за мемориалом, знают, что творили тут фашисты, сколько боли и горя принесла война, — говорит Янина Александровна.

Знают дети и взрослые о том, что жителей Стефаново не только расстреливали и сжигали. Метрах в 300 от мемориала — могилка с выцветшей от времени фотографией и надписью: здесь покоятся Вацлава Гуща-Бородинская и четверо ее детей. Тому, Гену, Сашу и Колю немцы утопили вместе с их мамой в колодце, на месте которого брат Вацлавы Геня после войны и поставил памятник.

Мемориальный комплекс «Стефаново».

Памятник на месте, где находился деревенский колодец, куда сбросили тело Вацлавы Гущи-Бородинской и ее детей.

Стена памяти в местной школе.

Горбачевский упал, прикинулся мертвым и с ужасом наблюдал за кровавой вакханалией: изверги расстреляли Станислава, его пятерых детей, двух родственниц. Проверив, все ли мертвы (по Роману Николаевичу несколько раз прошлись сапогами), стали рыскать по дому в поисках ценных вещей. Затем подожгли хату снаружи, высыпав на пол угли из топившейся печки. Головешки попали на Горбачевского, полушубок на нем стал тлеть... Лишь после ухода карателей, превозмогая боль, сельчанин через окно выполз во двор, рухнул в снег. А нацисты продолжали расстреливать его земляков, пытавшихся спастись бегством, швырять раненых, но еще живых, в полыхающие избы.

Горбачевский с перебитыми легкими дополз до соседней деревни Красное, где его укрыл местный Илья Конокоров, а позже переправил на лечение в Белыничи. Уже там Роман Николаевич узнал: он — единственный выживший. В конвейере смерти погибли 97 человек. В том числе его жена Фабина, четверо детей в возрасте от года до 16 лет, а всего — 25 его родственников! От Стефаново остался лишь пепел.

В музее Светиловичской школы Янина Лобырева показывает два маленьких осколка военного прошлого: кусочек посуды и пряжку от ремня. Все, что уже в мирное время удалось отыскать на месте сгоревшего Стефаново.

Лютовали оккупанты не только в Стефаново. По словам очевидцев, по такому же «звериному сценарию» они расправились с жителями деревень Снытки, Бреньков... В первой сожгли около 25 хат, в другой — 15.

В Студенке знакомимся с супружеской четой Кононовых: 85-летней Тамарой Афанасьевной и 91-летним Иваном Яковлевичем. Дети войны, они помнят, как уходили на фронт их отцы, как нагрянули фашисты, как прятались сельчане в лесах и болотах, питались мерзлой картошкой, «скубли» клевер и липу. Помнят, как горело Стефаново, как сбили над полем самолет, из оплавившихся частей которого взрослые делали ложки, как стекла сгоревших хат заменили детворе игрушки...

Тамара Кононова.

Главный хранитель фондов Лепельского районного краеведческого музея Ольга Бубнова и научный сотрудник Владимир Баранов.

Поклониться памяти невинно убиенных сегодня в Стефаново едут жители Белыничей, деревень Красное, Снытки, Прихабы, Барсуки. У подножия скульптуры женщины-матери, прижимающей к груди дитя, и во время нашего визита лежали живые цветы.

— Жители окрестных сел дружили со стефановцами, вместе в колхозе работали, на танцы ходили. Знаю это от близких. Семья моей бабушки Раисы — из Красного. У них было восемь детей, старшей Ольге, когда началась война, было неполных 17 лет. В 1941-м ее с подругой немцы отправили в концлагерь, но по пути в Могилев они сбежали, вернулись в деревню, — уточняет педагог-организатор Светиловичской средней школы Янина Лобырева. — Ольга Николаевна стала свидетельницей того, как фашисты уничтожали Стефаново.

— Горя мы хлебнули немало. В нашей семьей было девять детей, сперва от голода и болезни умерла сестра Галя, спустя время — Галя вторая. Ее, родившуюся в войну, назвали в честь старшей, — смахивает набежавшую слезу Тамара Афанасьевна. — В Стефаново погибли Цимбаревичи — наша родня по линии отца. Из большой семьи осталась одна дивчина, которая до войны вышла замуж в соседнее село. Ей лет 100 было, а все продолжала ходить к своим на братскую могилу: цветочки положил, поплачет... Отец мой вернулся с фронта, а батька мужа до сих пор числится пропавшим без вести... Никого из них забывать нельзя, пусть живут в памяти — нашей, детей, внуков и правнуков.

Чтобы память жила, в конце 2022 года за счет сельисполкома памятник невинно убиенным жителям Стефаново установили на гражданском кладбище в селе Красное. После войны старики говорили: здесь их земляки тоже хоронили сожженных родственников, которых сумели опознать...

Педагог-организатор Янина Лобырева.

Из воспоминаний Ольги Лобыревой: «Когда по нашему селу в направлении Стефаново проехали немцы, землячка Доминика Яшкова стала спешно туда собираться — забрать гостивших там дочь и внука. Ни в обед, ни вечером не вернулась.

Иван Кононов.