Подтверждает это его боевой товарищ Овидий Горчаков, воевавший в 1942 году в составе отряда Курпаченко:
— Ночью наша диверсионно-разведывательная группа ушла на боевое задание. Вернувшись, застала постового — здоровенного хлопца родом из Красницы — в слезах. Оказалось, что фашисты спалили деревню вместе с жителями. Погибла вся его семья — семь душ, включая годовалую сестренку.
— Ночью наша диверсионно-разведывательная группа ушла на боевое задание. Вернувшись, застала постового — здоровенного хлопца родом из Красницы — в слезах. Оказалось, что фашисты спалили деревню вместе с жителями. Погибла вся его семья — семь душ, включая годовалую сестренку.
— Мест, которые стали для мирных жителей братскими могилами, в районе немало: Гоньков ров, противотанковые — у деревни Воронино, село Сапежинка, — перечисляет директор районного историко-краеведческого музея Сергей Жижиян. — Население наполовину было еврейским, а с евреями изверги не церемонились. 28 августа 252 юношей и девушек отправили на ремонт дороги Быхов — Рогачев. Дали кирки, лопаты, заставили копать землю. Когда те закончили работу, расстреляли на Гоньковом рву. И еще пару дней оттуда доносились стоны раненых, погребенных заживо. В начале сентября 1941 года по приказу коменданта Быхова обер-лейтенанта Мартуса в городе появилось гетто, куда, помимо евреев, интернировали советских партработников, не успевших эвакуироваться. Узникам разрешили взять с собой нехитрые пожитки, но лишили продовольствия и даже питья. После недельного заточения собрали на площади — якобы для «переселения». Люди не подозревали: гетто было лишь первым кругом ада. Их уничтожили в нескольких километрах от деревни Воронино, в противотанковых рвах. Казни не прекращались до зимы 1941-го. В Быхове местами расстрелов населения стали: район базирования немецкого аэродрома, территория ацетонового завода (ныне консервно-овощесушильного).
Мужской и женский памятники жертвам Холокоста на городском кладбище в Быхове.
Воспоминания очевидцев чудовищных злодеяний оккупантов много лет собирают могилевский историк, активистка еврейской общины Ида Шендерович и фотожурналист Александр Литин:
— Мы хотели показать войну через личные истории, судьбы жертв Холокоста. В Беларуси отыскали 400 свидетелей, в Быховском районе — около 60.
Вот что рассказала быховчанка Татьяна Тихонова: «Полицаю Яценко, который вез на гужевой повозке четырех еврейских малышей, надоел их плач. Остановился — и в раздражении размозжил головы детишек о каменную стену ближайшего дома».
Страшной была и участь женщин деревни Сапежинка. Их (по разным данным, от 55 до 70 человек) заперли в хате, неделю держали без еды и воды, насиловали, били, издевались. Потом погнали к Воронино: ставили в ряд на переброшенную через ров доску, открывали огонь из пулеметов. Когда ров наполнялся, доску передвигали — и все повторялось. На детей пуль не тратили. Им ломали позвоночники и швыряли вниз, на еще теплые трупы матерей.
Быховской районной комиссией по расследованию и установлению преступлений немецко-фашистских захватчиков и их сообщников подтверждено: впоследствии, чтобы скрыть следы злодеяний, нацисты раскапывали места массовых захоронений. Останки одних жертв вывозили в район нынешней деревни Восточная, сжигали, пропускали через дробилку, пепел рассеивали по полям. Расстрелянных и закопанных во рвах у Воронино заливали серной кислотой, которую бочками подвозили на машинах. Участников и свидетелей акций уничтожили тоже.
В 1946–1947 годах еврейская общественность Быхова инициировала эксгумацию и перезахоронение останков жертв Холокоста на городском кладбище, установила два памятника — мужской и женский. В 2018-м их обновили. Памятные знаки есть у Воронино, рядом с Гоньковым рвом, в районе Сапежинки. Как напоминание всем нам — подобное не должно повториться.
— Мы хотели показать войну через личные истории, судьбы жертв Холокоста. В Беларуси отыскали 400 свидетелей, в Быховском районе — около 60.
Вот что рассказала быховчанка Татьяна Тихонова: «Полицаю Яценко, который вез на гужевой повозке четырех еврейских малышей, надоел их плач. Остановился — и в раздражении размозжил головы детишек о каменную стену ближайшего дома».
Страшной была и участь женщин деревни Сапежинка. Их (по разным данным, от 55 до 70 человек) заперли в хате, неделю держали без еды и воды, насиловали, били, издевались. Потом погнали к Воронино: ставили в ряд на переброшенную через ров доску, открывали огонь из пулеметов. Когда ров наполнялся, доску передвигали — и все повторялось. На детей пуль не тратили. Им ломали позвоночники и швыряли вниз, на еще теплые трупы матерей.
Быховской районной комиссией по расследованию и установлению преступлений немецко-фашистских захватчиков и их сообщников подтверждено: впоследствии, чтобы скрыть следы злодеяний, нацисты раскапывали места массовых захоронений. Останки одних жертв вывозили в район нынешней деревни Восточная, сжигали, пропускали через дробилку, пепел рассеивали по полям. Расстрелянных и закопанных во рвах у Воронино заливали серной кислотой, которую бочками подвозили на машинах. Участников и свидетелей акций уничтожили тоже.
В 1946–1947 годах еврейская общественность Быхова инициировала эксгумацию и перезахоронение останков жертв Холокоста на городском кладбище, установила два памятника — мужской и женский. В 2018-м их обновили. Памятные знаки есть у Воронино, рядом с Гоньковым рвом, в районе Сапежинки. Как напоминание всем нам — подобное не должно повториться.
Ветренка, Красница, Смолица, Добужа, Городец, Селиба, Бовки... В Быховском районе в годы Великой Отечественной судьбу Хатыни повторило немало деревень. Мирное население фашисты и полицаи сжигали заживо, расстреливали, вешали, женщин насиловали, детям ломали позвоночники. Всего за время оккупации — с июля 1941-го по июль 1944-го — район потерял около 9 тысяч 200 человек.
17 июля 1942 года стал самым жутким днем в истории большой и красивой деревни Красница: в одночасье она лишилась более 850 мирных жителей.
Александра Бикасова была одной из тех, кто спасся чудом: «Палачи, прознав, что к нам приходили партизаны, пытались дознаться у местных, где скрываются народные мстители. Пытали, избивали людей, потом стали загонять в дома — по 25–30 человек. В хате, куда я попала, земляков было около 50. Их перебили всех. Когда выстрелы, крики и стоны затихли, я выбралась из-под пола, перебежала в сарай, оттуда — через крышу — в огород, по малиннику — в окоп».
Директор Быховского районного историко-краеведческого музея Сергей Жижиян: «В этой папке — страницы трагической истории района периода оккупации».
Уроженец деревни Добужа Быховского района, партизан Алексей Соловьев знает:
— В июле 1942-го немцы бомбили стеклозавод в Ветренке. Один из немецких самолетов у Красницы сбили наши. После этого озверевшие эсэсовцы и устроили жуткую расправу над мирным населением.
Александра Бикасова была одной из тех, кто спасся чудом: «Палачи, прознав, что к нам приходили партизаны, пытались дознаться у местных, где скрываются народные мстители. Пытали, избивали людей, потом стали загонять в дома — по 25–30 человек. В хате, куда я попала, земляков было около 50. Их перебили всех. Когда выстрелы, крики и стоны затихли, я выбралась из-под пола, перебежала в сарай, оттуда — через крышу — в огород, по малиннику — в окоп».
Директор Быховского районного историко-краеведческого музея Сергей Жижиян: «В этой папке — страницы трагической истории района периода оккупации».
Уроженец деревни Добужа Быховского района, партизан Алексей Соловьев знает:
— В июле 1942-го немцы бомбили стеклозавод в Ветренке. Один из немецких самолетов у Красницы сбили наши. После этого озверевшие эсэсовцы и устроили жуткую расправу над мирным населением.
Директор Быховского районного историко-краеведческого музея Сергей Жижиян: «В этой папке — страницы трагической истории района периода оккупации».
В Краснице установили памятник всем сожженным деревням Быховского района.
Одно из мест массового расстрела мирных жителей — Гоньков ров
Навсегда запомнил Горчаков дымящееся пепелище на месте села, то, как дед красавицы девушки, в гостях у которых он был накануне, нес, как на носилках, на сорванной с петель калитке «что-то черное, скрюченное, на которое не было сил смотреть» — все, что осталось от заживо сгоревшей внучки. Как хоронили партизаны в общей могиле обугленные останки тех, кто еще вчера верил, что доживет до победы… Запомнил душераздирающие рассказы выживших: как расстреливали эсэсовцы детей в колыбелях, добивали стариков, бросали гранаты в погреба, прочесывали шквалами автоматного огня чердаки, из пулеметов расстреливали тех, кто пытался спастись бегством через огороды, как ползла по шляху раненая девочка, пришедшая к подружке из соседнего Трилесина, как изверги, раскачав ее за руки и за ноги, швырнули в огонь, как лопались от жары стекла в хатах и долго еще плыл по селу тяжелый смрад…
Уже в мирное время Горчаков напишет об этом повесть «Пепел Красницы». А местные установят в селе памятники в честь погибших — мирных жителей и советских солдат.
— Красницу оккупанты уничтожали дважды, второй раз спалили оставшиеся дома и жителей в октябре 1943 года. После войны она возродилась, но масштаб был уже не тот. Сегодня в ней проживает меньше 50 человек. В 2021-м в деревне открыли памятный знак в честь всех сожженных деревень Быховского района, а таких у нас больше сотни, — говорит председатель Смолицкого сельисполкома Андрей Мельников. — За мемориалом ухаживаем мы и местные школьники. Здесь каждый — и старый, и малый — знает, сколько горя принесла война.
— Красницу оккупанты уничтожали дважды, второй раз спалили оставшиеся дома и жителей в октябре 1943 года. После войны она возродилась, но масштаб был уже не тот. Сегодня в ней проживает меньше 50 человек. В 2021-м в деревне открыли памятный знак в честь всех сожженных деревень Быховского района, а таких у нас больше сотни, — говорит председатель Смолицкого сельисполкома Андрей Мельников. — За мемориалом ухаживаем мы и местные школьники. Здесь каждый — и старый, и малый — знает, сколько горя принесла война.
Одно из мест массового расстрела мирных жителей — Гоньков ров
