Символом жестокости гитлеровских захватчиков по отношению к мирным жителям стала Хатынь. В память о каждом четвертом белорусе, погибшем в годы Великой Отечественной войны, здесь горит Вечный огонь. Над пламенем печально склонились три березы, символизирующие троих выживших. Композиция помогает осознать, как велики были потери нашего народа. Сегодня мы чтим память уже каждого третьего погибшего белоруса, хотя истинные масштабы трагедии еще не установлены.

Мемориальный комплекс «Хатынь»

22 марта 1943 года ни в чем не повинным 149 жителям Хатыни, среди которых 75 детей, оккупанты вынесли смертный приговор. Стариков, женщин и детей, подталкивая прикладами, согнали в сарай и подожгли. Двери не выдержали напора людских тел. В горящей одежде, охваченные ужасом, люди бросились бежать. Фашисты хладнокровно палили им в спины из автоматов.

186

— Впервые побывала в Хатыни 44 года назад. В это непростое время вместе с родственниками, которые живут в Литве, решили встретиться здесь, в этом трогательном месте. Печные трубы, колодцы, березы как символ жизни и Вечный огонь — они все помнят. И мы помним…

НЕУГАСИМАЯ ПАМЯТЬ

Сегодня на месте сожженного сарая символическая рухнувшая крыша. В центре — вырез в виде пламени. В первоначальном проекте мемориального ансамбля Вечного огня здесь не было. На входе планировалось сделать чашу-курильницу, дымок которой напоминал бы посетителям о сожжении деревни. Но авторы проекта чувствовали, что столь значимому памятному месту необходима кульминация. Ею и стал Вечный огонь, объясняет один из создателей мемориального комплекса «Хатынь» архитектор Юрий Градов:

Мемориальный ансамбль «Хатынь» — собирательный образ горя, которое приносит война. Он увековечил память о 186 сожженных и невозрожденных деревнях, зверски уничтоженных немецко-фашистскими захватчиками.

Юрий Градов хорошо помнит день 1967 года, когда впервые оказался в Хатыни:
— Объявили республиканский конкурс на проект. Нас, архитекторов, привезли в чистое поле, к деревне, которой нет. Я, Валентин Занкович и Леонид Левин ходили по остаткам фундаментов, по углям на месте, где стояли дома… На березах, окружавших место, еще были видны следы пожара. Помню, звонко пел жаворонок. И мы решили, что Хатынь не должна замолчать. Так родилась идея обелисков в виде печных труб с колоколами.

— Показали Петру Машерову вариант, который считали самым сильным. Мы предлагали поместить Вечный огонь внутри крупного фрагмента разрушенного колокола. На внутренней стороне колокола написать названия сожженных и невозродившихся деревень, а на внешней, обращенной к солнцу, названия тех, что отстроились после войны. Проект не одобрили — колокола устойчиво ассоциировались с церковью, с которой в то время активно боролись… Три березки, склонившихся над Вечным огнем, мы придумали позже. Но этот вариант зарубили партийные идеологи со словами: «Сделайте обычную плиту и пятиконечную звезду». Мы так и сделали, на что Петр Миронович отреагировал: «Неужели ничего интереснее не придумали?» Тогда мы рискнули показать ему вариант с березками. Петр Миронович сказал, что по выразительности лучшего памятника погибшим белорусам придумать невозможно.

Сегодня оглушающую тишину пронзает колокольный перезвон. В нем воедино слились и крики детей, и плач матерей, и тихая скорбь белорусов, выстоявших перед натиском коричневой чумы и не покорившихся ей.

Создавался мемориальный комплекс поэтапно. Тематически он состоит из отдельных фрагментов, продолжает Юрий Градов:

— В 1968 году мы завершили первую очередь: «Непокоренный человек», который выходит навстречу с мертвым сыном на руках, «Венец памяти» и обелиски с колоколами. Мемориал имеет единое композиционное решение и повторяет планировку уничтоженной деревни. Венцы срубов на месте бывших домов, расколотая крыша, обелиски в виде печных труб, главная дорога, вымощенная серым, как пепел, камнем… Хатынь — это памятник-документ. Мы хотели сделать его в натуральную величину, чтобы все 26 сожженных домов навсегда остались на своих местах. Нам предлагали их подвинуть поближе для удобства посетителей, но мы делали по-своему.

Первый секретарь ЦК КП Беларуси Кирилл Мазуров предложил через трагедию Хатыни показать трагедию всех сожженных в годы Великой Отечественной войны белорусских деревень. И в 1969‑м здесь появилось символическое «Кладбище деревень».

На церемонии открытия присутствовал свидетель хатынской трагедии Иосиф Каминский. Он обратился к собравшимся: «Когда вспоминаю о Хатыни, сердце кровью обливается. В огне погибли четверо моих детей и жена. От деревни остались лишь печные трубы да пепел. Люди, не допустите больше такого!»

Вечный огонь в Хатыни горит более 50 лет. Историю зажжения вспоминает директор мемориального комплекса «Хатынь» Артур Зельский:
— Торжественно-траурная церемония открытия началась в Минске 5 июля 1969 года. Ее приурочили к 25‑й годовщине освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. На площади Победы собрались ветераны Великой Отечественной войны, делегации из разных уголков Беларуси, минчане, представители руководства БССР. От Вечного огня зажгли факел и поднесли к чаше, установленной на бронетранспортере, который в сопровождении почетного караула доставил пламя в Хатынь.

Проходят десятилетия, но события страшных лет не уходят из памяти благодарных потомков. У Вечного огня проходят митинги, встречи с ветеранами, сюда идут отдать дань памяти школьники и студенты, белорусы и туристы, приезжают многочисленные иностранные делегации. Светлана Бусел из Борисова привезла в Хатынь четверых внуков:

Болью в сердце отзывается высеченное в камне обращение мертвых к живым: «Люди добрые, помните...» И люди помнят. Несмотря на будний день, в Хатыни полно посетителей. Среди них — Татьяна Карпенко из города Обнинск Краснодарского края:

ПЛАМЯ В НАШИХ СЕРДЦАХ

ФОТО ИЗ АРХИВА МЕМОРИАЛЬНОГО КОМПЛЕКСА «ХАТЫНЬ»

— Мы застали в живых бабушек и дедушек — свидетелей тех страшных событий, а современное поколение, к сожалению, нет. Нужно рассказывать детям о произошедшей здесь трагедии, нужно передавать память следующим поколениям. Это наш долг.

Пока в Хатынь едут люди, не погаснет Вечный огонь в память более чем о 9 тысячах сожженных деревень.

Юрий Градов