Народный художник БССР Евгений Зайцев лишь в минуты отдыха позволял себе отвлечься на лирику. И все же назвать его баталистом или, как сейчас модно говорить, мастером «исторической живописи» язык не поворачивается. Он не очаровывался древностями, не проникал воображением в стародавние эпохи, не выписывал маслом княгинь или витязей. Его волновала и тревожила только та история, частью которой был он сам: история величайшего народного бедствия — Великой Отечественной войны.

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

Эти строки Николай Заболоцкий написал много позже, чем Евгений Зайцев определил для себя свой единственный и непреложный творческий путь. Но в словах поэта заключен и дух, и смысл жизни поколения победителей — ежедневно сражаться с праздностью души так же, как сражались с врагом, пришедшим на родную землю.

Евгений Алексеевич Зайцев родился 3 января 1908 года в городке Невеле, сейчас это Псковщина, а в царской России эти земли были частью Витебской губернии. Отец был служащим на почте, мать — там же телеграфисткой: обычная семья небогатых разночинцев, где супруга не могла позволить себе быть домохозяйкой, а должна была зарабатывать на хлеб наравне с мужем. Воспитывать троих сыновей Зайцевым выпало в трудное и страшное время — Первая мировая, Октябрь, Гражданская война, иностранные интервенты, норовящие откусить кусок от лакомых богатств и территорий новорожденного СССР… Суровое время — суровая жизнь: чтобы прокормиться, семья еще в годы Первой мировой перебралась из маленького Невеля в губернский Витебск. В 1916‑м Евгений Зайцев поступил в гимназию — родители тяжко трудились, чтобы дать детям достойное образование.

Думал ли он о том, что создает летопись трагических событий, свидетельство о совершенных нацистами преступлениях, или между боями ему было не до этих рассуждений? Так или иначе, свой орден Великой Отечественной войны II степени он заслужил честно. В 1943‑м Зайцева, как и многих белорусских мастеров, отозвали в Москву, в Центральный штаб партизанского движения, где Пантелеймон Пономаренко собирал тех, кто мог воевать не только штыком, — художников, писателей, поэтов. Зайцев рисовал иллюстрации для сатирического боевого листка «Партизанская дубинка», который распространялся на оккупированных фашистами территориях, работал в газете «Раздавим фашистскую гадину», а еще непрерывно над портретами героев-партизан. Там, в Москве, он познакомился с Батькой Минаем — командиром партизанского отряда Минаем Филипповичем Шмыревым, чья страшная история потрясла художника. Так появилась картина «Незабываемое». Среди череды лиц были и совсем юные — война призывала и тех, кто по возрасту не подпадал под призыв, но все равно шел в бой: таков написанный в 1943‑м «Портрет юного партизана». Кумиром художника был Константин Заслонов, за героическим путем его бригады, действовавшей на Оршанщине, Зайцев пристально следил, еще будучи на фронте. Картину «Похороны героя» он писал несколько лет: за Заслонова, даже мертвого, фашисты обещали большие деньги, и крестьяне спрятали его тело от врагов. Так они и стоят на полотне Зайцева вместе — партизаны, провожающие погибшего командира, и деревенские женщины, оплакивающие того, кто сражался за них. Работа была завершена в 1946‑м, уже в Минске, но к образу Заслонова художник обращался и через много лет после войны.

Вернувшись после освобождения Минска в разоренную Беларусь, Зайцев исходил любимый город с этюдником и палитрой: его многочисленные пейзажи тех лет — и признание в любви к Родине, и точка памяти, и попытка сохранить для будущего образы любимых мест, запечатлеть то, от чего он был оторван все долгие годы войны.

Пейзаж «Над Свислочью», законченный в 1945‑м, поехал на Всесоюзную художественную выставку в Москву, его отметила газета «Правда». Впоследствии эти творческие прогулки, обращение к типичному белорусскому пейзажу вместе с зарисовками из фронтового блокнота переплавились в целостные замыслы картин — события войны в работах Зайцева всегда сопровождаются реалистичным и честным изображением родной природы.

Война и мир

Город дышал живописью, он весь был пропитан острым духом масляных красок и скипидара, туда, за недавнюю черту оседлости, съезжались художники из столиц, там кипела жизнь, бурлили страсти, блистал новизной непонятный, но такой притягательный авангард, порхали точные, академичные кисти Юделя Пэна, на головы обывателей сыпались немыслимые доселе творческие открытия, уличные мальчишки, рабочая беднота брались за мастихин или глину во имя лучшего будущего… Не мечтать в это гремучее время стать художником мог только слепой или бесчувственный. В 1926‑м Евгений Зайцев был зачислен в Витебский художественный техникум на отделение живописи и керамики, его педагогами стали Николай Михолап (друг Янки Купалы и автор первых декораций к знаменитой «Павлинке», впоследствии — первый директор Национального художественного музея), Валентин Волков (автор герба Белорусской ССР и будущий народный художник), самоотверженный Михаил Керзин, который в своих студентов вкладывал не только рабочее, но и все свое личное время… Разве можно было в таком блестящем окружении остаться посредственностью? Учебу он завершил в 1930‑м, а летом и осенью в Минске на сельскохозяйственной выставке уже писал портреты передовиков и ударников труда. В качестве поощрения за отличную работу молодой художник был отправлен доучиваться в Ленинград, где оттачивать его талант взялись Кузьма Петров-Водкин и не менее знаменитый Александр Осмеркин. И молодой Зайцев в течение шести лет жадно впитывал все, что давал ему этот восхитительный творческий круг, окончил Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры с отличием в 1937 году.

В 1950 году картина была показана на Всесоюзной художественной выставке в Москве, после — на республиканской выставке в Минске. Она на годы стала неотъемлемой частью всех экспозиций, посвященных белорусскому искусству и военным дням.

В 1941‑м Евгений Зайцев без колебаний пошел на фронт — не расставался с планшетом и делал на привалах зарисовки всего, что происходило вокруг.

Летом художник поехал туда — к разрушенным до основания фортам, к воронкам от снарядов, в которые сбрасывались людские останки, к вратам, ведущим к цитадели, посеченным выстрелами и осколками, но устоявшим. Не один день он бродил, читая надписи, оставленные защитниками крепости: «Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!», дышал горячим летним воздухом — таким же дышали защитники крепости, страдавшие от невыносимой жажды. Пробитые пулями комсомольские билеты, заявления о приеме в партию, которые за неимением чернил писались кровью — все это он видел и держал в руках, проникаясь духом тех, кто в самые безнадежные дни стоял насмерть, но не покорился врагу. На картине «Оборона Брестской крепости в 1941 году» — сражение у Тереспольских ворот. Прообраз главного героя — лейтенант погранвойск Андрей Кижеватов, Герой Советского Союза, ведущий людей в их последний отчаянный бой. И только пороховая гарь висит в воздухе, и красный кирпич ворот размолот ударами вражеской артиллерии в кровавую пыль…

В 1949‑м Евгений Зайцев приступил к работе над главным своим полотном, которое задумывал как памятник павшим — он должен, обязан был написать картину, посвященную обороне Брестской крепости.

Зайцев легко мог остаться в Северной столице — талантливому выпускнику предлагали аспирантуру, место при кафедре, однако он предпочел возвращение на родину: его ждал Минск. Несколько лет он руководил курсами повышения квалификации для молодых художников, много выставлялся. Получил заказ на росписи в Театре оперы и балета БССР (увы, в войну плоды трудов художника были уничтожены немецкой авиабомбой).

«Константин Заслонов»

«Оборона Брестской крепости в 1941 году». 1950 г.

Что такое 1920‑е в Витебске? Это невиданный расцвет искусства, небывалый полет, в который отправил целую губернию Марк Шагал!

Он был идеен в самом высоком смысле и старался как мог служить правде и истине. Великая Отечественная поставила под знамена всех жителей Советского Союза независимо от национальностей, и это также нашло отражение на полотнах художника: например, картина «Стоять насмерть» — пейзаж после танковой битвы, где солдат-белорус помогает удержаться на ногах своему израненному товарищу-грузину.

Как у каждого писателя найдется свой главный роман — самый большой и трудный, так и в наследии подлинного художника отыщется такая картина: та, в которую вложено все до капли — силы, дух, воля, мастерство, боль и торжество победы.

Сегодня «Оборона Брестской крепости» Евгения Зайцева хранится в Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны — не только как произведение искусства, но и как памятник страшной, великой эпохе.