Его родители были людьми той общей судьбы, которая сплотила воедино весь белорусский народ: с началом Великой Отечественной отец ушел на фронт. Пройдя горнило Сталинградской битвы, он уцелел и вернулся домой живым. Мать же бедовала в оккупации. После войны в семье праздновали по-настоящему лишь два праздника — Пасху, вопреки всем установкам на атеизм, и День Победы. «Памятаю вёску, доўгiя зiмовыя i восеньскiя вечары, я на печы на цёплай… А ў нас збiралiся, смалiлi махорку i расказвалi... Таму што ўсе пасля вайны жылi вайной. Расказвалi i пра палон, i пра партызан, i пра фронт — хто дзе быў. А я гэта слухаў... Не ведаю, можа, гэта i быў першы мой тэатр», — вспоминал драматург.

Фильм разошелся максимально возможным числом копий (1200) и стал лидером проката в СССР, его посмотрели 36,1 миллиона зрителей и пересматривают до сих пор. История семьи Ходас (отца играл Всеволод Санаев, а сыновей — Геннадий Гарбук, Николай Караченцов и Михаил Кокшенов) драматургом была взята фактически из жизни, он не раз признавался: герои кино родом из его собственного детства.

«Белые Росы» стали культовой картиной. Особенно Дударев гордился, что придумал белорусскому народу новое название, доселе не существовавшее:

А в мае 2018 года в Гродно на территории бывшей деревни Девятовки, где шли съемки, установили деревянные скульптуры, так они там и стоят: Федос Ходас, его сосед Тимофей и собака по кличке Валет.

Пока звезды не зазвенят

Мэтр и молодой талант

Сценарий фильма «Белые Росы» победил в конкурсе, который «Беларусьфильм» объявил для молодых сценаристов. Алексей Дударев вспоминал, как с ним связался режиссер Игорь Добролюбов: «Игорь Михайлович позвонил мне и сказал, если я не против, то он готов над этим делом работать. У меня трубка чуть не расплавилась в руке! Потому что Добролюбов был уже Добролюбовым — маэстро…» Самому драматургу было тогда всего 30 лет.

Рядовые всегда в строю

В 2024 году пьеса Алексея Дударева «Рядовые» ожила на сцене Театра-студии киноактера. Режиссер-постановщик, худрук театра народный артист Александр Ефремов говорил: «Для меня «Рядовые» — трагедия высочайшего уровня, сравнимая с античными трагедиями Софокла и Еврипида. Когда говорят о Дудареве как о мастере простых сцен и простых героев, я не могу с этим согласиться. Здесь все очень непросто. В этом материале столько горечи, боли и любви к своему народу...»

В своих односельчанах он замечал массу интересных, необычных черт, тех, которые делают любого человека — не великого, не знаменитого — удивительным и особенным. Такими простыми и по-простому необыкновенными стали его собственные герои, трогательные и живые, к которым, даже к самым пропащим, автор всегда милосерден.

«Один из героев объясняет: белые росы — это природное явление, типа „трава потеет“, а белые россы — название народа. Фильм с придуманным мной названием ввел в лексику понятие, которого до 1982 года не существовало. Никто белорусов белыми россами не называл… Сейчас это название есть, и я этому неслыханно рад. Правда, название это ко многому обязывает: белые — значит чистые, верные, свои…»

«Доброму человеку ничего не надо… Только тихое время… Без войны. Он и хлебом накормит всех, и детей воспитает, и песню добрую сложит, и землю цветами украсит… Дайте ему это время! Не трогайте вы его! Не додумались еще люди, что на земле на всех нас — одна душа… Что начинать воевать — против себя же воевать, что начинать убивать — себя же убивать…» — так говорит в «Рядовых» партизан Дервоед, на глазах которого сожгли его жену и ребенка.

И в этом же 1983-м вышли «Белые Росы» Игоря Добролюбова, прогремевшие на весь СССР, — картина, несколько лет делавшая кассу киностудии, любимая и сегодня. А темы — те же, простые и вечные: город, наступающий на деревню и разрушающий вековечный и понятный уклад, любовь, которая, если уж не сложилась, то не помилует, отцовские хлопоты о детях, пусть взрослых, но как сделать так, чтобы они прожили свою жизнь лучше и счастливее нас?

Дударев поступил на театральный факультет Белорусского театрально-художественного института, по окончании стал актером ТЮЗа, а затем оказался руководителем литературной части театра. Сам начал писать. Много лет спустя признавался: «Сколько себя помню, мне хотелось жить чужой жизнью. Не совсем чужой — придуманной… И сколько себя помню, мне хотелось увидеть свое имя напечатанным». Героев Дударева нередко сравнивали с героями Василия Шукшина — они столь же чудаковаты, часто несчастливы, но всегда по-своему добры, это перекликалось с собственным жизненным опытом драматурга.

Поколение детей Победы — именно к нему принадлежал Алексей Дударев. Росшее в послевоенной разрухе, среди бесконечных следов людского горя, тихих разговоров фронтовиков на бедных кухнях, горьких — шепотом — воспоминаний матерей о том, как оно было — выживать, когда мужчины ушли, а взамен пришли враги и изуверы… Поколение, в жизни которого неразрывно переплелись память о величайшей трагедии и подвиге и надежда на лучшее будущее под мирным небом, которое будет выстроено своими собственными руками. И Дударев вроде бы определил для себя простую рабочую долю — поступил учиться в Новополоцкое профессионально-техническое училище нефтяников, хотя мечтал об офицерских погонах. Но с военной карьерой не сложилось: отслужил, как все парни, в армии, после трудился слесарем-монтером… И тянулся к театру. Эта тяга тоже шла из семьи, полной талантливых и необычных людей, отец был великолепным рассказчиком, не лишенным актерского дара.

И сочиняя в строку, располагаясь в крохотном уголке короткого рассказа и в скромном интерьере повести либо же обстоятельно обживая широкое пространство большого романа, Науменко где-то внутри, в глубине сердца, всегда поэт, а отчасти даже и музыкант: во всяком случае, его подход можно сравнить с тем, как композитор творит симфонию — во власти вдохновения, но тщательно выстраивая гармонию.

«Как можно больше роди детей… Только никогда, никогда не корми их грудью, если у тебя будет злоба в сердце… Пускай лучше будут голодными, пусть плачут — не корми!.. Пока не примиришься с людьми и со всем светом… Пока в душе покой не появится… Покой, тишина и любовь… Пока звезды не зазвенят…»

Его проза правдива и во многом биографична — по-крупному и в мелочах, в точных и емких деталях, пережитых и подсмотренных вокруг себя, а затем авторской волей переплавленных в художественное слово. «Такая доля моя, я легче пишу, когда что-то видел, — про свое, пережитое, или даже пусть про чужое, но то, что хорошо знаю: или сам участвовал, или слышал, — говорил писатель. — Так получилось, что самое главное, что я знаю, — то, что было со мной и моими товарищами…» Все отразилось в книгах — и детство (он родился в семье железнодорожника в местечке Василевичи), и бытность мальчишки-книгочея, сдавшего экстерном экзамены за 9‑й и 10‑й классы и рвавшегося в науку: его страстью была литература, изучению которой Науменко мечтал посвятить свою жизнь. Все планы и надежды перечеркнула война. Из его класса 16 мальчишек ушли воевать — вернулись только четверо.

Одинокие старики, забытые детьми, умчавшимися в города, покинутые, доживающие свой век в умирающей деревне: сюжет далекий от эпоса, а трагедия при этом — куда там Шекспиру…

Тогда же, в 1983‑м, на «Беларусьфильме» вышла первая картина по сценарию Алексея Дударева — фильм «Купальская ночь», в которой он и сам внезапно для себя принял участие как актер: режиссер Валерий Басов выбрал его на роль Янука.

В 1984-м на пике творческого расцвета Дударев обращается к военной теме — пьеса «Рядовые» поставлена, кажется, везде: от Москвы до самых до окраин, от Малого театра до БДТ, где за постановку взялся сам Георгий Товстоногов. Сорок лет прошло после войны, а раны не зажили, оттого так горчит эпиграф, выбранный Дударевым из газетных строк: «Если каждого советского человека, погибшего в схватке с фашизмом, почтить минутой молчания, придется молчать тридцать восемь лет...»

Он много раз обращался к военной теме, десятилетиями находя, что еще сказать и показать современникам, как еще достучаться до человечества, застывшего в сытой лености, увлекшегося играми прогресса, переставшего осознавать, что «лишь бы не было войны» — самая главная истина в этом мире.

Правда войны бралась из тех самых рассказов фронтовиков, подслушанных когда-то зимними вечерами в родной хате, — не плакатная, не приглаженная, не расцвеченная кумачом. Когда в 1985 году 35‑летний — немыслимо! — драматург получил за «Рядовых» Государственную премию СССР, ему показали пачку писем с доносами и обвинениями: дескать, Дударев клевещет на Победу, неправильно трактует события военных лет, очерняет и лжет. «Вы вроде приличный человек. Почему у вас столько врагов?» — спросили у драматурга. А он ответил: «Это не враги. Это заблуждающиеся люди».

В драматургии Алексея Дударева десятки пьес военных (как «Последний взлет», «Ты помнишь, Алеша», «Не покидай меня») и исторических (как «Черная панна Несвижа» или «Всеслав Чародей»), фильмы — «Днепровский рубеж», «Брестская крепость», где он был одним из авторов сценария… Но всегда все в конечном итоге сводится к главному — доброте сердца, которой невозможно научить, но можно взрастить ее в себе и передать дальше: