Иван Фомич Хруцкий родился 8 февраля 1810 года на Витебщине, в местечке Улла в Лепельском уезде (сейчас — Бешенковичский район). Его отцом был грекокатолический священник Томаш Хруцкий: младшие представители этого старинного, разветвленного, но не очень богатого дворянского рода нередко посвящали себя церковному служению.

Надо сказать, что к XIX веку жанр натюрморта находился в упадке: композиции такого рода давали студентам в качестве учебных, всерьез их никто не рассматривал. Именно Ивану Хруцкому мы обязаны возвращением натюрморта — впрочем, для его работ больше подходит голландское понятие stilleven: «тихая, безмолвная жизнь», гораздо более приятное обозначение, нежели французское «мертвая природа» (nature mort).

Причем дома не шибко-то и богатого: не зря появляются то простецкий кухонный ножик, то медные монеты, то одна из приметных вещей на полотнах Хруцкого — белый кувшин фабричной выделки с ручкой в виде лисы, изготовленный на фаянсовом заводе Сергея Посконина, одном из самых заметных керамических предприятий первой половины XIX века.

В эти годы Хруцкий становится иконописцем: им созданы иконы для Александро-Невского собора в Ковно (Каунас), церкви Святого Иосифа Обручника в деревне Тринополь под Вильно, виленской пещерной церкви Трех Мучеников… Для резиденции архиепископа он пишет 32 портрета представителей духовенства, причем совершенно не льстит своим моделям. В эти годы он пишет множество пейзажей, а также обращается к интерьерной живописи — этот жанр назывался «в комнатах». Именно так он изображает своих детей в доме в Захарничах и своего покровителя Иосифа Семашко в его кабинете.

Певец цветов
и плодов

«Натюрморт».

Именно натюрморты прославили Ивана Хруцкого, обеспечив его многочисленными заказчиками — нередко одну и ту же работу, ставшую популярной, художник был вынужден повторять не по одному разу для разных людей, как это было, к примеру, с «Натюрмортом со свечой». В 1836‑м молодой мастер (ему всего 26 лет!) получает малую серебряную медаль Академии художеств за картину «Цветы и плоды», в том же году ему дается звание свободного художника. В 1837‑м сам император Николай I жалует художника часами на золотой цепочке «в поощрение к дальнейшим трудам». Еще год спустя Хруцкий получает малую золотую медаль академии, но мечтает о большой золотой медали: ее обладатели могли шесть лет жить и писать работы в Италии на казенный кошт, отсылая на родину картины.

«Портрет мальчика в соломенной шляпе».

«Старуха, вяжущая чулок».

В 1855 году уставший постоянно жить в отрыве от близких Хруцкий оставляет Вильно и службу у Семашко, ставшего к тому времени митрополитом. Отныне его жизнь почти полностью сосредоточена вокруг семьи и неспешного усадебного быта. На картинах Хруцкого — родные, их простая загородная жизнь.

Он не выезжает в столицу, хотя слава его в Петербурге по-прежнему велика — сам Павел Третьяков выкупает его работу с аукциона для своей галереи, даже юношеские копии картин, сделанные Хруцким некогда в Эрмитаже, и те уходят с торгов! Знал ли он об этом или так и оставался в неведении, нам неизвестно.

Неизвестная с цветами

У Ивана Хруцкого есть целая серия портретов, на которых мы видим красивую молодую женщину в окружении роскошных плодов и цветов. Почти на всех портретах на пальце у незнакомки обручальное кольцо. Долгое время считалось, что это жена художника, однако теперь известно: с будущей супругой он познакомился куда позднее. «Портрет неизвестной с цветами и фруктами» — самая знаменитая картина мастера в собрании Национального художественного музея.

Мечта коллекционера

Картины Ивана Хруцкого не раз попадали на почтовые марки и деньги. В 1979‑м в СССР выпущена марка с картиной «Цветы и фрукты», в 1983 году появился на марке «Портрет неизвестной с цветами и фруктами». В 2010‑м «Белпочта» порадовала филателистов почтовым блоком из двух марок, на которые попали автопортрет художника и натюрморт «Битая дичь, овощи и грибы». Нацбанк Беларуси к 200‑летию Хруцкого выпустил прямоугольную серебряную монету номиналом 20 рублей.

О детстве художника, да и о его жизни в целом известно мало: до нас не дошли ни личная переписка Ивана Хруцкого, ни его дневники (если они существовали), только некоторое количество официальных бумаг и истории, из поколения в поколение передаваемые потомками мастера. Но можно предположить, что даже самые ранние его годы не были безмятежными: белорусские земли приняли на себя первый удар армии Наполеона и безжалостно разорялись завоевателями. Восстановить былое благосостояние жители смогли далеко не сразу, а семья Томаша Хруцкого была многодетной — у Ивана было пять братьев и сестер. Сначала они по традиции получали домашнее образование, а в подростковом возрасте мальчикам полагалось отправляться на учебу в какое-либо из заведений, приличных для юных дворян, и взрослеть вдали от материнских юбок. Для Ивана Хруцкого было выбрано Полоцкое высшее пиарское училище — учебное заведение католического ордена пиаристов, преподавание в котором шло в «польском национальном духе», однако ученики изучали русский и французский языки, а также латынь, поскольку многие становились в итоге лицами духовного звания.

Многие, но не Хруцкий. Там, в училище пиаристов, он обрел своего первого учителя рисунка и живописи — довольно известного провинциального живописца Ефима Спажинского, выпускника петербургской академии художеств, которому заказывала портреты вся местная знать. Влияние учителя на личность молодого художника было сильно — и годы спустя в портретах, написанных Хруцким, видно следование тем канонам, которые были заложены еще в ранней юности. Вероятно, именно Спажинский подтолкнул юношу к идее поступления в Императорскую академию художеств. И в 1827 году тот отправился в Санкт-Петербург. Правда, ковровой дорожки на пути к искусству ему никто не выстелил.

В его работах не было ничего мертвого, пышные цветы только сорваны, и увядание тронет их лишь потом, сочные плоды и ягоды, овощи и грибы, уложенные в корзинки и скромную посуду, — все это настоящее, живое, явное, способное доставить радость, в том числе и созерцания.

«Портрет неизвестной с корзиной в руках».

Но Хруцкий и не подражает никому, пусть и опирается на классику: все это, хоть и выписанное в академической манере, но не отвлеченное, а простое, домашнее, современное художнику, — приметы усадебного быта или кухни городского дома.

В сентябре 1839 года ему присваивают звание академика живописи «за отличные труды в портретной, пейзажной и особенно по живописи плодов и овощей».

В академии он числился «сторонним слушателем» — мог посещать рисовальные классы и пару лет занимался тем, что копировал картины в Эрмитаже, совершенствуя свои навыки. По семейной легенде, Хруцкий брал уроки и у знаменитого живописца Джорджа Доу, много лет проведшего в Петербурге, но… очень сомнительно, чтобы блестящий придворный художник, которому доверили изобразить императора Александра I, фельдмаршала Кутузова, генералов Ермолова и Барклая де Толли, вдруг ни с того ни с сего взялся благодетельствовать безвестного сына провинциального священника, давая тому бесплатные уроки (а на оплату средства у семьи Хруцких никак не могли найтись). Если и существовало какое-то ученичество, то скорее в том самом архаическом смысле, когда ученики были чуть выше прислуги: мыли за мастером кисти, а в награду могли тихонько понаблюдать, как он работает.

Так или иначе, к 1830 году Иван Хруцкий добился своего — стал полноправным студентом Императорской академии. Его учителями называют разных известных живописцев: в этом списке Александр Варнек, Федор Бруни, Максим Воробьев, Карл Брюллов… Молодой художник вобрал все, что могла дать ему учеба, совершенствуясь сразу в нескольких направлениях — портрета, пейзажа и натюрморта.

Вместе с благородными фруктами вроде персиков, апельсинов или лимона со срезанной кожурой (подсмотренного на холстах «малых голландцев») Хруцкий вписывает в композицию спелую малину в плетеном коробе, ветки черной смородины, свежие собранные боровички или вообще огородные овощи: капусту, морковь, крепкие огурчики, репу, корень петрушки... Вместо характерной для классического натюрморта тушки битой дичи на простом деревянном столе могут оказаться свиные ребрышки, с рыбиной соседствуют живые раки, вылезающие из решета. Каждая ягодка винограда горит солнечным светом, а в вазах цветут обычные для садов пионы — цветы, не появлявшиеся в европейских натюрмортах.

Кажется, все дороги открыты, но в 1839 году умирает отец художника. Иван Хруцкий становится единственным кормильцем своей семьи. Младшие братья поступают в Академию художеств, мать и сестры остаются на его попечении. В это время художник берет очень много заказов — он становится знаменит и как портретист, полностью отойдя от натюрмортов. За несколько лет, наполненных напряженным трудом ради гонораров, Хруцкому удается скопить неплохую сумму, и в 1844 году он покупает землю под Полоцком. По собственным эскизам возводит усадьбу, высаживает сад. В семью возвращается благополучие.

Покровителем и основным заказчиком Хруцкого становится архиепископ Литовский и Виленский Иосиф Семашко — известный борец с ополячиванием, положивший все силы на воссоединение униатской грекокатолической церкви с православием. Семашко волей судьбы сыграл трудную роль в жизни отца художника, который так и не принял объединения церквей, однако для сына непокорного священника сделал многое. Как минимум обеспечил ему стабильный доход на протяжении десятилетия, благодаря чему Иван Хруцкий смог жениться на дочери владельца соседнего имения Анне-Катарине Бебновской. Правда, жить художнику предстояло в разъездах между Захарничами, где расположена его усадьба, и Вильно, где находится резиденция архиепископа.

Перед смертью художник пишет автопортрет — как и многие свои работы, привычно в двух экземплярах, одна картина для сына, другая для дочери. Седоусый, седобородый дворянин в мягкой домашней куртке, пожилой обитатель скромного поместья, с неизменным обручальным кольцом на пальце — таким он предстает перед нами, апологетом семьи и традиционного воспитания, задумчивым ценителем неспешно текущих дней и мирных радостей.